Взлет Samsung. История самой выдающейся и скандальной технокомпании в мире - Джеффри Кейн

24 октября 2016 года группа журналистов, работавших на новостном канале JTBC и ведущих расследования, появилась на телеэкранах с сенсацией, которая навсегда изменила южнокорейскую политику.

Все началось с планшета.

«Команда репортеров JTBC получила и проанализировала компьютерные файлы Чой Сун Силь», – заявил ведущий новостей на JTBC, ссылаясь на советника президента Южной Кореи мадам Пак Кын Хе.

«Мы смогли подтвердить тот факт, что Чой получала тексты выступлений президента. Но эти речи, полученные Чой в виде сорока четырех файлов, датированы числами, предшествовавшими датам, в которые президент их произнесла».

Таков был южнокорейский Уотергейт. Журналисты получили доказательства того, что советник оказалась своего рода кукловодом, редактировавшим речи и брифинги президента в кабинете министров и получавшим доступ к частной информации о назначениях. Она была осведомлена о распорядке дня президента и даже о ее личных сообщениях в чате.

И все же Чой была частным лицом, не имевшим разрешения на особый доступ к государственной тайне. Южнокорейские СМИ стали называть ее «дочерью корейского Распутина», имея в виду русского мистика, значительно повлиявшего на царскую семью в России в годы, предшествовавшие их тюремному заключению и казни во время Первой мировой войны.

В течение нескольких недель рейтинг одобрения президента Пак рухнул до четырех процентов. Толпы протестующих выкрикивали оскорбления в адрес «теневого правительства», управляемого «советником шамана». Самые крупные протесты в демократической истории нации произошли после полученных сообщений, в какой-то момент, по оценкам полиции, в них участвовало более 424 000 человек. Я наблюдал за протестами с восемнадцатого этажа сеульского Клуба иностранных корреспондентов на площади Кванхвамун. Подо мной, как светлячки, загорелись люминесцентные точки, когда протестующие зажгли свечи и включили экраны смартфонов в знак солидарности.

«Вы окружены, Пак Кын Хе! Сдавайтесь!» – кричали через громкоговорители протестующие у Голубого дома.

«Выходите, Пак Кын Хе!»

Позже в тот же день я разговаривал с южнокорейским адвокатом, занимающимся политикой. «Это невероятно, – сказал он. – Корея изрыгает наследие военного правления». Авторитарное правление закончилось в 1987 году, но его наследие сохранилось в связях между такими людьми, как президент Пак и Чжэ Ли.

Спустя десять дней прокуроры задержали Чой после ее возвращения из Германии. Из захваченных улик становились все более очевидными взаимопереплетения коррупции и кумовства, опутывавшие фактически всю «Республику Samsung» и правительство.

«Мне трудно простить себя. Я не могу спать по ночам из-за чувства вины», – дрожащим голосом объявила президент Пак Кын Хе.

Но извиняться было уже поздно. Расследование распространилось на самые высокие уровни власти и бизнеса. 8 ноября прокуроры провели обыск в здании Samsung Electronics в Каннаме, покинув здание с коробками, набитыми документами.

Через две недели прокуроры нагрянули с очередным рейдом в Национальную пенсионную службу, обыскали ее офисы и ушли с новыми стопками бумаг и документов, затем пришла очередь связанного с ней правительственного органа – Министерства здравоохранения и социального обеспечения.

«Мы провели обыски в НПС и Министерстве здравоохранения, чтобы узнать, проголосовала ли НПС за слияние Samsung в прошлом году в соответствии с нормативным процессом», – заявил специальный прокурор.

«Нам звонили люди, жаловавшиеся на то, что НПС тратит их деньги впустую», – позже признался мне сотрудник пенсионной службы.

Глава инвестиционного комитета Пенсионного фонда Хон Ван Сун и тесно связанный с ним министр здравоохранения и социального обеспечения Мун Хен По были быстро привлечены к суду, признаны виновными и через семь месяцев заключены в тюрьму, приговоренные к двум с половиной годам заключения за политическое вмешательство.

«Тот факт, что чиновник Министерства здравоохранения использовал давление, чтобы нарушить независимость государственного Пенсионного фонда, весьма достойно наказания», – говорилось в постановлении судей.

В Южной Корее единодушно считали, что судебное разбирательство приведет к увольнению нескольких руководителей Samsung.

«Чжэ Ли? – переспросил меня один бизнес-аналитик, оказавшийся проездом в Сеуле. – Они не собираются его арестовывать, это слишком могущественный человек».

В конце концов, отец Чжэ Ли оказался в схожем положении почти десять лет назад. Его судили, обвинили – и помиловали.

Но по прошествии нескольких недель прокуроры узнали, насколько глубоко Samsung увяз в паутине коррупции. Чжэ нуждался в своем королевстве, как показалось следователям, чтобы купить лошадь и добиться слияния. Поскольку протесты бушевали, подогреваемые освещением событий в средствах массовой информации, правительство знало, что оно должно ответить. Чжэ, «реформатор», внезапно стал персоной нон-грата, мишенью для преследования со стороны южнокорейских прокуроров и, более того, объектом неслыханного допроса в парламенте.

Парламентское слушание – это не то же самое, что обвинительный акт или расследование большого жюри. Оно не несет никаких уголовных обвинений. Это просто повторное требование парламента на фоне сильного общественного гнева, чтобы Чжэ и другие бизнес-лидеры дали показания, – на что они согласились.

«А вы действительно сообщник? – спросил законодатель у Чжэ Ли, который смиренно сидел на парламентских слушаниях 5 декабря, заметно нервничая. Беспрецедентное событие полностью транслировалось по телевидению, собрав в одном зале суда прежде неприкосновенного бизнес-лидера и южнокорейских законодателей, призванных бросить вызов корпоративному поведению Samsung.

«Вы обещаете разорвать связи между большим бизнесом и политикой?»

Чжэ Ли замялся, уклоняясь от ответа.

«Говорите ясно, – приказал разъяренный политик. – Извинитесь перед народом!»

В процессе допроса Чжэ останавливался, колебался, выдавал скорострельные очереди отрицаний, – его глаза метались по комнате.

«Не знаю, – выдавил он. – Не помню. Не знаю». Он утверждал, что узнал о существующей схеме уже после того, как все произошло.

«Похоже, у Ч. Й. Ли проблемы с памятью, – написала наблюдатель за судебным шоу в своем телефоне. – Может быть, на его месте должен быть кто-то более сообразительный?»

Слушание продолжалось несколько часов, захватив внимание всей страны. О нем судачили везде, куда бы я ни пошел в тот день. Когда следователи брали перерыв, казалось, что Чжэ Ли удалось избежать полной утраты своего образа. Но прокуроры с ним еще не закончили.

Расследование скандала продолжалось более месяца. По данным прокуратуры, Чжэ подкупил Чой Сун Силь, доверенное лицо президента, с помощью 38 миллионов долларов для финансирования ее олимпийского проекта по скачкам.

17 января к зданию Сеульского суда подъехала кавалькада черных автомобилей. Чжэ Ли вышел, вызванный на очередной раунд допросов к судье по обвинению во взяточничестве, растрате и подкупе присяжных. Последнее обвинение было выдвинуто в связи с тем, что Национальное собрание заявило о ложных показаниях. Прокуратура потребовала ордер на его арест. Судья согласился заслушать дело и принять решение о выдаче обвинителям ордера. Заместитель председателя Samsung прошел через толпу журналистов, войдя в суд с отсутствующим выражением лица.