Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова

В баре по-прежнему никого не было, кроме самого бармена(очевидно, это и был бессменный Андрон Чулаки, тип из досье Сергуни Синенко).

И полуспящего Калью Куллемяэ. Калыо сидел в той же позе, вкоторой мы с Аурэлом его оставили.

Бармен читал книгу. С таким увлечением, что не сразуобнаружил новую посетительницу. И только когда я призывно постучала костяшкамипальцев по стойке, уставился на меня.

Я заказала Андрону «устрицу в пустыне» (для Чар-ской) истакан минеральной (для себя). И сразу же воспользовалась этим, чтобы завязатьс носатым обрусевшим греком разговор.

— Что-то немного у вас народу…

— Тухлячок, это верно, — скучающий бармен срадостью пошел на контакт. — Почаще бы народ отстреливали, вообще бы однистолы остались. А вы из съемочной группы этой ненормальной?

— Ну да, — я не стала разочаровывать АндронаЧула-ки. — Привезла ее со смены. А как вы догадались?

Он потряс бутылку «Johnnie Walker Black Label» перед самыммоим носом.

— Виски с джином, ее любимый напиток. Сейчас накваситсяи начнет имущество ломать. Которое не доломала.

— И здесь тоже?

— А как же! Святое дело… Сами должны знать, если с нейработаете.

— А что у вас за история здесь произошла? Субийством? — Я понизила голос до обывательского шепота. — Вродекакая-то женщина…

— Не верю я в это, — отрезал бармен, протираябокал. И сразу показался мне симпатичным. Даже рулевидный нос теперь не портилего.

— Но ведь в газетах было…

— А вы меньше читайте. Их ведь здесь всех допрашивали,постояльцев. Прямо на моих глазах… Вон за тем столиком, за которым сейчаспарень спит. Между прочим, помощник покойного… Так вот, все они не лучшимобразом выглядели.

— Кто?

— Да соседи его по номерам! Актриска истерику устроила,тряслась вся, даже в обморок хлопнулась. Вот что снимать надо, так вашемурежиссеру и передайте!.. Этот хмырь, — бармен сделал выразительный жест всторону Калью, — все время на своем эстонском лопотал. По-русски говорилтолько три слова: «Девка его убила». И все.

Раз тридцать это повторил, хотя и с первого раза все былопонятно… Один деятель вообще вечером съехал. А до этого лепил горбатого, чтопокойника никогда в глаза не видел…

Только один человек выехал из гостиницы после смерти ОлеваКиви — Тео Лермитт. Я насторожилась:

— Врал, думаете?

— Врал, конечно! И не думаю, а знаю. Они ведь все здесьне по первому разу останавливаются. Гостиница маленькая. В прошлом году зимойэти двое даже выпивали вместе. Покойник и который съехал. Вот и посудите, зачемему было врать, что они незнакомы?

— Может, не хотел неприятностей? Лишнихразбирательств?… — внутри меня заныла и задергалась какая-то струна.

— Ха! — Андрон Чулаки перегнулся через стойку иприблизил ко мне проницательный нос. — Какие лишние разбирательства? Ихвсех допрашивали формально. Их никто ни в чем не подозревал! Подозревали-тодевчонку, которая переспала с музыкантом и смылась! И все улики были противнее. А если тебя ни в чем не подозревают, если тебе нечего скрывать — то зачемже бояться? Я прав?

— Наверное. А вы детектив? — Я решила поощритьбармена в его изысканиях.

— Вообще-то я детективы люблю. Но тут и семи пядей волбу иметь не надо, чтобы понять, что все они что-то знают. Про себя или про него.Но никто не хочет раскалываться.

— А вы сообщили об этом? Бармен ехидно рассмеялся.

— Еще чего! Буду я всяким ищейкам помогать!

— Вы сказали — «все»?

— Ну, это я преувеличил… Есть здесь еще немец. Три годаостанавливается. Только я его редко вижу, поскольку девок он не водит испиртное не употребляет. Дрянь человек. Его и вызывать не стали. Он в холлескандал устроил, даже здесь было слышно. Я, мол, уважаемый гражданин уважаемойГермании и не потерплю допросов. Тоже непонятно, какого черта взбеленился.

Я с уважением посмотрела на рыцаря шейкеров и коктейлейАндрона Чулаки. Вот кого нужно было нанимать в частные детективы. Его, а несквалыгу Рейно!

— Один молдаванин молодец, — прервал поток моихмыслей бармен. — Никаких проколов. Спокойно все объяснил. Что они-де в этуночь выпивали здесь с некоторыми.

— Выпивали?

— Ну, не здесь. У кого-то, наверное. Сигали по холлу,как ненормальные. Групповое алиби.

— Думаете?

— Я думаю, что, если у тебя есть алиби, ты не долженволноваться. А если ты все-таки волнуешься, значит, твое алиби гроша ломаногоне стоит. Просто нужно знать, как его развалить. Только и всего.

Только и всего.

Андрон протянул мне большой стакан с «устрицей пустыни».

— Держите. Для вашей ненормальной. Что-то тихо сегодня…Заснула она, что ли?

— Спасибо…

— Вы приходите сюда. Когда эта змея актерская набоковую отойдет. Поболтаем… Здесь тоска по ночам, а я компании люблю… Чтобымузыка, девочки у шеста, хари потешные… Приходите. Я вам еще что-нибудьинтерес-ненькое расскажу…

Я не знала, к кому именно отнес меня Андрон Чулаки — то ли кпотешным харям, то ли к девочкам у шеста, но пообещала зайти еще. Если удастся.

Стараясь не пролить «устрицу», я двинулась к выходу иобернулась напоследок: чтобы бросить еще один благодарный взгляд на Андрона. Нотот уже снова углубился в книгу.

Агата Кристи. «Убийство в Восточном экспрессе». Эта книгабыла покруче, чем мои «Детективные загадки…». Но теперь, во всяком случае,понятно, откуда скучающий бармен черпает вдохновение.

— Я не хотел… Не хотел… — Тихий, едва внятный эстонскийКалью Куллемяэ заставил меня вздрогнуть.

Пока я заседала у стойки Андрона, Калыо успел прийти в себя.

Он покинул столик и на нетвердых ногах поплелся за мной. Ядаже прижалась к стене, чтобы пропустить его. Терять «устрицу пустыни» из-закакого-то пьяного придурка мне не хотелось. Но у Калью, судя по всему, былисовсем другие планы.

— Moldaavlane [33]. — Он ткнул вменя пальцем и хихикнул.

Я хотела было ответить ему на чистокровном эстонском свкраплениями ненормативного русского, но вовремя сдержалась. Пусть пьянчужкадумает, что защищен хотя бы своим нетерпимым, маленьким и гордым язычишкой.

Калью хотел сказать еще что-то, но махнул рукой и побрел квыходу. Я двинулась следом.

Но наша лестница слишком затянулась. Он останавливался накаждой ступеньке, бормотал себе под нос более чем скромные эстонскиеругательства и обреченно посмеивался.