Кордон «Ромашкино» - Татьяна Геннадиевна Корниенко

из него выперла?

– Горыныч зубы еще не долечил. Ему есть охота. Смотри, как похудел!

Вообще-то змею хотелось не просто есть, а жрать. Смысл один, эмоциональная окраска разная. Но это слово писать в культурной книжке некультурно, вот и пришлось найти синоним.

– Ничего, меньше будет над замком пилотировать. Летчик-ас выискался! Пойдем к коровнику, послушаешь эти опусы.

Горыныч не спал. Он творил. Даже в нескольких шагах от коровника слышалось одухотворенное бормотание с вкраплениями членораздельной речи:

– О, булка! Твои пышные бокаЛишают сна и будоражат мысли.Приди ко мне, родимая, покаКак тесто эти мысли не прокисли.Приди ко мне, банан, приди, грейпфрут!Я тут, скорее же, друзья, я тут!Глаза мои не врут, а рот открыт.Я голодом уже по горло сыт!Тарелка супа, даже корка хлеба,Как жить без вас?Гляжу с тоской на небо.Там клецки – облака. Луна – головка сыра.И все не мило. Да, друзья, не мило!

В образовавшуюся паузу тут же вклинилась деятельная и возмущенная муза Соловья. Довольно подло вклинилась:

– И поделом. Летать не надо было!Царевич же тебя предупреждал,Но над дворцом ты все равно летал.И долетался. Булка – твоя муза.Балдею я от данного союза!

– А?! Что?! – подскочил от неожиданности Горыныч. – Соловей, ты, что ли?

– Дух отца Гамлета. Гамбургер принес.

– Давай! – Из змея вытек ручеек слюны и исчез в соломе, застилавшей коровник.

– Я пошутил.

– Плохие у тебя шутки, друг Соловей, – обиделся Горыныч.

– Какие стихи, такие и шутки, – огрызнулся Разбойник. – К тебе талант пожаловал, а ты – про клецки? Между прочим, настоящий поэт должен быть голодным. Представь переевшего, икающего Александра Сергеевича, пишущего за Татьяну письмо к Онегину! Так что тебе повезло, брат-поэт, ты голоден. Только везение это нужно использовать в правильном направлении.

Пока шла перепалка, Катя пыталась вставить хоть слово, но ничего не получалось.

– Каком таком «правильном»?

– Не понимаешь, да? Ладно, начинаем с азов. Представь что-нибудь возвышенное. Готово?

– Вроде бы.

– Говори! Сразу. Стихами. Поехал!

– Я вас любил…

– Хорошо. Хоть и не оригинально.

– Любовь еще, быть может…В душе моей угасла не совсем…

– Пусть хоть так. Дальше, мастер, дальше!

– Там суп кипит, там молоко творожит.А я все это ем, и ем, и ем…Взахлеб. До одури!           До оскуденья речи…– Совсем с ума сошел!Аминь. Тушите свечи!

Соловей безнадежно махнул рукой, а затем обернулся к Кате.

– Убедилась? Я не врал. По-моему, эту мышь, загнанную в мышеловку голода, следует напоить киселем. Молока не давай. Поэзию жалко.

– Это какую мышь ты сейчас упомянул? – очнулся от поэтического экстаза несчастный змей и неожиданно хищно сглотнул.

– Неважно. Мышь несъедобная, и тебя она интересовать не должна.

Глава 6

Неопознанные летающие объекты

В один из вечеров, придя с очередной порцией молока, Катя выждала, когда оно перельется в драконье брюхо, и тихим, вкрадчивым, можно даже сказать, хитрым голосом начала внедрять хорошо продуманную мысль:

– Горыныч, вот скажи, мы друзья или просто так?..

Змей от неожиданности поперхнулся. Катя подошла и с силой двинула его по спине.

Обычно люди аккуратненько похлопывают, но сравните массу человека и дракона. Тут, наверное, и палкой можно было бы…

Кашель прекратился.

– Спасибо. Ты такие вопросы неожиданные задаешь… Конечно, друзья! – Горыныч помолчал, присматриваясь к бегающим Катиным глазкам, затем ухмыльнулся и, будучи догадливым, добавил: – А чего спросила-то? Вижу, подмазываешься, свою цель имеешь.

– Имею, – не стала возражать Катя.

– Так и говори прямо. Мы ведь действительно друзья. Нечего подъезжать на скрипучей телеге.

– Ладно. Говорю. Змеенька, Горынычек мой любимый! Я очень хочу, прямо-таки мечтаю полетать. Покатаешь, а?

– Фу ты ну ты! – Змей взвился, ткнулся головой в потолок. Сверху на него посыпались какие-то веточки, палочки, соломинки. Пришлось присмиреть. – Все вы, барышни, одинаковые!

– А кто еще? – ревниво полюбопытствовала Катя.

– Царевны, принцессы. Сначала: «Ах, дракон!» «Ох, змей!» И хлоп в обморок. А потом, когда познакомимся поближе, первая просьба: «Покатай!» Генетическое это в вас, женщинах, что ли?

– Наверное, – пожала плечами Катя. И на пару минут замолчала.

Дело в том, что она обладала способностями к научному мышлению. Поэтому слово «генетически» заставило ее задуматься. На это и ушла пара минут.

По прошествии указанного времени Катя сформулировала вывод:

– Нет, генетически не получается. Я твоим царевнам не родственница. Это точно. Скорее, схожесть реакций объясняется повышенной женской эмоциональностью.

– Ну, это вы, женщины, сами в себе разбирайтесь, а от меня отстаньте. Мне не тяжело вас катать. Вес – тьфу, муха не больше весит! Но вопрос безопасности полета – это уже совершенно другое.

Несмотря на отказ, Катя развеселилась. Очень уж интересными оказались сравнения. С одной стороны, ее поставили в один ряд с принцессами, с другой – всех вместе сравнили с мухой.

Но от Горыныча отстала. На время. Понимала, что неудобства быта кого угодно заставят идти на уступки.

Расчет оказался верным. Не прошло и пары дней, как скучающий Горыныч сам вернулся к оставленной теме:

– Катюша, ты тут как-то насчет полетов интересовалась? Или мне приснилось? – прозвучал пристрелочный вопрос.

– Да? Не припомню… – слукавила Катя.

Правильный ход. Если сразу согласиться, заорать: «Да! Да! Вот я и дождалась, когда ты сам предложишь мне покататься!», Горыныч может и передумать. Просто так, из принципа. Для достижения цели правильнее заманить оппонента поглубже в сети, связать по рукам и ногам. Это юная авантюристка и делала.

– Ну как же! Мы на днях с тобой об этом разговаривали! – изумился дракон короткой девичьей памяти.

Ах, скольких лиц мужского пола вне зависимости от возраста обманывала эта иллюзия – короткая девичья память!

– Вроде что-то промелькнуло… О, вспомнила, я, кажется, действительно просилась полетать.

– Так что же? Не передумала? – с надеждой взмолился дракон, представляя, как взмахнет крыльями, как взмоет в прохладную высь. А главное, расправит затекшие лапы, разогнет позвоночник, вытянет во всю длину хвост.

– Теперь мне не больно-то и охота. А что, с предыдущего разговора что-то изменилось? Это я насчет безопасности…

Делать резкие повороты было неразумно. Катя балансировала на теме, как профессиональный канатоходец на канате.

– Конечно! – вскричал Горыныч, уловив в интонациях подруги намек на счастливый исход.

– Что же? На земле поставили батуты? Или воздух стал упругим?

– Не фантазируй. И не издевайся. Просто за неделю я в деталях проанализировал траекторию полета, мысленно проработал взлет и посадку… В общем, понял, что если ты будешь вести себя осмотрительно, более того, найдешь способ привязаться к моей шее, то мы сможем сделать круг-другой.

Стараясь не подпрыгивать от радости, Катя ответила, демонстративно растягивая слова:

– Ладно, уговорил. Способ я, пожалуй, найду. Веревки в доме есть. Говори, когда летим.

– Вечерком, – маскируя победный вопль, произнес Горыныч. – Вот солнышко пойдет к горизонту, и полетим.

– Приду. Жди. Разминай крылья, – выпалила Катя и побежала домой готовиться к подвигу.

Вы спросите, чего тут готовиться? Тогда представьте чешую драконьей спины не под малознакомой вам Катей, а под собой. Ниже этой спины – сотни метров пустоты и потом дно – твердая земля… Представили? Вот-вот, так что не продолжаю.

* * *

Взлетали, как и было оговорено, вечером. Карминно-красное солнце светило в лицо, и в него же бил ветер. При