Кордон «Ромашкино» - Татьяна Геннадиевна Корниенко

стопроцентно.

Соловей почесал в затылке, прищурился, что-то подсчитал в уме.

– Да, лягут дома. Но пробовать придется. Только и теперь надобно у народа разрешение спросить.

– А вот сейчас и спросим! – Яна Семеновна вышла вперед. Подождала. Шум быстро пошел на спад. Когда установилась тишина, она начала: – Уважаемые жители города Луны и Солнца. Вас постигло несчастье – фея дня Сияна ослепла. Ночь воцарилась на земле. Но ее сестра Фиолетта нашла способ вернуть зрение, а значит, и солнышко на ваш небосвод. Для этого сюда пришли моя дочь Екатерина и ее друзья. Но вот этот купол не позволяет им пройти во дворец. Вы пробовали разные способы, чтобы его разрушить. Осталась лишь одна возможность. С нами пришел Соловей Разбойник. Вы знаете этого человека. И силу его знаете.

– Знаем! Знаем! Пусть свистит! Нету мочи терпеть эту темноту! – раздалось со всех сторон.

Соловей поклонился.

– Но если он свистнет, ваши дома, скорее всего, рассыплются в пыль. Готовы ли вы к этому? – продолжила Яна Семеновна.

Горожане замолчали. Минута, другая.

«Неужели испугаются? Не решатся?» – думал каждый из пришедших вместе с Катей.

Вдруг послышался робкий женский голосок: «Согласны». Затем зазвучали и другие: «Пусть свистит!», «Отстроимся», «И не такое видывали!».

– Слышишь? – Яна Семеновна кивнула Соловью. – Доверяют тебе люди. Работай, Разбойник!

– Благодарю за доверие! – крикнул Соловей. – Прежде чем я свистну, все жители должны покинуть город. Нельзя, чтобы под завалами остались дети, старики и больные люди. Я жду.

Антон занялся эвакуацией. Катя с друзьями уселись на лавку возле одного из домов. Они понимали, что сидеть придется не один час.

– Кать, ну вот рухнет купол, мы войдем во дворец, встретимся с Сияной. А ты вообще думала, какие стихи будешь ей читать? – спросил Марк.

– Хорошие стихи.

– У тебя есть? У меня – ни строчки.

– Появятся. Не может быть, чтобы не появились. Экспромты. Чтобы слепому зрение вернуть – такое заранее или по заказу не напишется.

– Есть хочется, – пожаловалась Настя. – Я бутербродов сейчас штук бы…

– Терпи! – оборвала подругу Катя. – Творец должен быть голодным.

– Во, это точно! – засмеялся Ник. – На полный желудок шедевры не создаются. Поэт просто обязан быть голоден как волк!

Часов через пять Антону сообщили, что город опустел. Экстрасенс подошел к Соловью.

– Давай покажи свою силу. Тогда, на речке, у тебя мощно получилось.

– Эх, развернись, душа! – крякнул Соловей, потянулся и…

Зачем описывать то, что описать невозможно? Все равно масштабов происходящего не объять. Куполу просто не оставили шансов на существование. Он рухнул. Вместе с городом. Представьте: груда развалин – и целехонький дворец посередине.

Спрос` ите, почему он не пал вместе с другими домами? Сначала его от свиста защитил купол. Как пошло рушиться, Соловей замолчал, а сила тяжести и напряжение деформации завершили начатое.

* * *

Вот мы и дошли до самого главного момента этой книги.

Хотя смотря что считать главным. Пожалуй, главное было в середине. Надо заново концовку начинать.

Вот мы и дошли до самого напряженного момента этой книги.

Нет, снова не то. Когда Ник целовал Катю, было не менее напряженно.

Вот мы и дошли до… конца этой книги.

Подходит! Счастливого ли? Пока не знаю. Разбираться надо.

– То, что Яросвет будет рядом со своей Сияной, слепой ли, зрячей ли, – это понятно. Не удалось ему с ведьмой сразиться, чтобы любовь свою защитить, зато заботой поддержал, ласковыми словами. Для этого не меньшее умение требуется;

– Менее понятно (но не менее интересно), как Антон смотрел на Фиолетту с самого первого мгновения их встречи. И потом шептал ей что-то в уголочке. Слов никто не расслышал, однако Фиолетта при этом краснела и улыбалась, а Антон запинался и тоже краснел;

– Бедняга Карина! Как она разревелась, увидев свою клетку! Как утешал ее Марк, не понимая, отчего эти слезы! Правда, потом к Карине подошла Фиолетта, щелкнула пальцами над ее головой и негромко произнесла: «Отпускаю навсегда». После чего шепнула в самое Каринино ухо: «Иди с ними. Никто не узнает!»;

– Катя и Ник… О! Иногда неизвестность притягательнее ясности. Ромашки в нашем мире, к счастью, не перевелись, васильков тоже хватает. А любовь, как мы в этом убедились, может творить настоящие чудеса;

– Остальные… Про них могу сказать одно: в их жизни было приключение. Настоящее!

Вот, собственно, и все… Теперь – конец.

Сияна стояла на опушке леса лицом к озеру. Сюда ее за руку привел Яросвет.

Ничто в природе не выдавало раннее утро. Наступит ли оно, зависело от четверых: Кати Калининой, Насти Малининой, Никифора Головина и Марка Великого. Они стояли рядом с Сияной и тоже смотрели на озерную гладь – вот только их глаза были зрячими.

Катя подняла голову. Зажмурилась. Подождала. Без суеты, без страха. Она точно знала, что стихи придут. Такие, как надо. Потому что сердце ее было полно чего-то теплого и нежного. Вдруг она глубоко вздохнула, вскинула руки, словно собралась взлететь, и…

– Черный-черный снег,Черный-черный гость…Светлый человек,Как тебе жилосьС яркою душойВ этом темном сне?В этом странном снеТы совсем чужой.

В тон, взахлеб, подхватила Настя:

– Поскорей проснись,Распахни глаза.Солнечная высь,Неба бирюза.

Вскрикнул Ник, внутренним зрением увидев то, о чем собрался говорить:

– Василек во ржи —Синий огонек.Ты ему скажи,Что не одинок.Что зеленый лугВ россыпях цветов.

За Ником пришел черед Марка:

– Погляди вокруг!Сколько нужно слов,Чтобы передатьЭту красоту!Вот речная гладьСеребрит версту.

И снова Катя, не замечая льющихся по щекам слез:

– Локоны берез,Сосны до небес,Тополь полон грез,Мятой дышит лес,

Марк, Настя, Ник:

– Звездами горитНа траве роса,Ручеек не спитЧистый как слеза.Машет из кустаГриб-боровичок.В кружеве листаДремлет паучок.В заячьих зрачкахОблако плывет.Птицы в облакахВодят хоровод…

На мгновение установилась тишина. Настоящая, звенящая. И тихо-тихо, на пределе слышимости, в ней зазвучал Катин голос:

– Погляди окрест,Погляди скорей!Нет прекрасней местРодины твоей!

Сияна вскрикнула, схватилась за глаза.

Минута, другая, третья…

А на четвертой из-за горизонта показалось солнце!