Кетополис. Книга 1. Киты и броненосцы - Грэй Ф. Грин

Морлочка рванула его за рукав. Последние мешки образовали горку над краями корзины, и Петер восседал на них как на спине дромадера.

— Ложитесь и замрите, — негромко сказал он. — Я из-за вас погибать не собираюсь.

Правой рукой он качал вверх-вниз длинный рычаг у себя над головой, и корзина медленно отрывалась от земли, покачиваясь, словно воздушный шар на якоре.

Беглецы забрались на мешки и вжались в них, распластались как змеи на полуденных камнях. Лицо морлочки оказалось прямо перед Артуро. Не мигая, девушка уставилась ему в глаза.

Он вспомнил, как странно замер Бирманец Ируд перед опаловой пустотой ее взгляда. Что же он усмотрел в лице девчонки?

— Эй, Петер, — раздался все тот же звонкий голос совсем рядом, — ты тут, часом, не видел…

— Ишь, — буркнул корзинщик, — некогда мне по сторонам глазеть! — и что есть сил дернул рычаг.

Сначала тихо, а потом со все нарастающим воем закрутились подшипники, удерживающие подвеску на тросе. Хрипло рявкнул Худо.

Железная корзина, груженная до предела, тяжело ухнула в пустоту над оврагом. Трос тарабиты заходил волнами, и это было куда страшнее качки на короткой и злой прибрежной волне Старого порта. Не так давно Артуро с Анджеем Любеком выбрались на морскую прогулку в непогоду. Но те воспоминания сразу померкли перед сумасшедшей пляской железной корзины на невидимом тросе.

— Ишь, — рассмеялся Петер сквозь свист ветра, — похитители! Сами еще дети, мальки несмышленые, мой-то глаз не обманешь!

Вцепившись в мешки, Артуро приподнялся. Улицы пригорода одна за другой проплывали под днищем корзины. Ее ход постепенно замедлялся — видимо, они приближались к середине пути.

— Вам бы самим детей-то лепить! Хотя… если она и впрямь подземная, то дело пустое.

Корзинщик с любопытством покосился на девушку.

— Вы кто? — спросил Артуро. — Что с вами случилось?

— Я? — удивился Петер. — Ну-ка, садись на мое место, да качай порезвее, а то повиснем как белье на веревке.

Они поменялись местами. Корзинщик прилег на мешки, норовя заглянуть морлочке под капюшон.

— Я — Петер, меня тут все знают. И со мной все в порядке, понял, чистенький? Не считая того, что я стар и Косая Каракатица, того гляди, подберется с подветренной… Хотя глупо жаловаться на близость смерти тем, кого она собирается прибрать куда раньше…

— Что… — Артуро невольно сглотнул и яростнее заработал рычагом. — Что вы такое говорите?!

— Ишь, — по-вороньи рассмеялся корзинщик. — Ты будто не слышишь криков охоты? Не чувствуешь предвкушения крови, которое витает в воздухе? Твоей, между прочим, крови — благородной, голубого разлива.

— Но почему? — почти выкрикнул де ла Коста. — Я ничего не сделал этим людям!

— Кто знает… Может, вы просто не к той волне боком повернулись, да только не верится. Потому что если молодой спесивый аристо в одну прекрасную ночь оказался рука об руку с подземной девушкой в рабочих кварталах нашего славного, кит его подрал, города, то это не случай, юноша. Это божий промысел. Пропажи детей не могли продолжаться вечно просто так, гнев должен был найти выход. Вот, видать, кому-то наверху и потребовались агнцы на заклание… а из вас получатся образцовые агнцы!

— Но я не крал никаких детей! — дернул губой Артуро, в глубине души понимая, что лжет, ведь свою Джульетту он действительно выкрал… пусть и чужими руками.

— Ни я, ни она! — торопливо поправился он.

— Отчего же не поверить? Подземные не крадут детей… по крайней мере, теперь. Это просто миф большого города, родившийся не без участия нашего дорогого Монопода. Все страхи и чудовища в конечном итоге — творения человеческого разума…

— Сегодня… сегодня я уже слышал нечто подобное. Об этом говорил человек, который действительно мог бы украсть ребенка и продать его морлокам. И судя по всему, даже делал это…

— Морлокам? Ишь ты, а словечко-то прижилось, — безногий корзинщик прореагировал на новомодный термин почти так же, как барон Мильс. — Ну да, так и получается. Нет элоев без морлоков, и наоборот. Разве что элои не относили подземным чудищам своих детей — в отличие от нас. Зато это объясняет, почему ваша девица так… человечна. Свежая кровь.

— Человечна? — недоверчиво переспросил де ла Коста.

Петер заерзал, а потом неожиданно выпалил:

— Зайди в публичную библиотеку!

— Что?

— Зайди в публичную библиотеку! — настойчиво повторил он. — Возьми подшивки газет полувековой давности да поищи в них описание подземников. Там есть чему удивиться! О, они выглядели совсем не так, как нынешние! То были потомки настоящих троглодитов, выросшие под землей без всякого притока крови сверху. Жиденькие волосы, уши с ладонь размером, огромные зубы, приплюснутые носы… Совсем другие ступни… они ничуть, слышите, ничуть не походили на своих теперешних родичей с их глазищами в пол-лица. Облик старых подземников — результат векового кровосмешения, а не химических инъекций в юном возрасте… Но сейчас таких уже не осталось! Теперь подземные — гораздо в большей степени человеки, измененные с одной только целью — чтобы общество не признавало в них полноценных людей…

Он еще что-то говорил, но Артуро уже не слушал. Его вниманием завладели совсем иные звуки — злой гомон толпы. Подвеска подплывала к конечной точке маршрута — такой же чугунной арке на противоположном, пологом краю оврага. Набитая мешками корзина едва не цепляла днищем коньки крыш. На небольшой площади собралась внушительная толпа. Артуро испугался, что случайному взгляду откроется, кто пролетает над головами охотников. Сквозь мешанину криков и воплей пробивались обрывки фраз, красноречиво живописующие ближайшие перспективы для парочки беглецов.

Де ла Коста неистово качал рычаг.

— Вот что я тебе скажу, чистенький, — подытожил Петер. — Бегите лучше порознь. Девчонка тебе никто. И далеко она не уйдет. Холм, — он ткнул рукой, куда-то показывая в темноте, — обходи справа, а там, глядишь, и в Горелую выберешься. Только, смотрю я, взялись вас ловить повсеместно. И в Слободе особо на милость не рассчитывай. А коли решите бежать вместе, то, по мне, одно вам спасение — у Шальной.

От этих слов Артуро пробила дрожь. Он успел успокоиться, пока парил над враждебными окраинами в железной корзине, но сейчас ему предстояло снова нырнуть в пучину ночного города.

А имя Шальной всплывало в памяти чем-то неприятным, несусветной сплетней, страшной историей, рассказанной мимоходом кем-то из Клуба Завидных Холостяков…

— Шальная… она с подземниками якшается. Захочет помочь девочке, так, может, и тебе заодно. По-всякому выходит: или эта подземная — твоя скорая смерть, или билет на пароход по имени «жизнь». Во всяком случае, без нее на помощь Шальной нечего и рассчитывать.

— Она… эта Шальная… действительно может помочь?

— В отличие от вашей девочки она — настоящая ведьма. Шальная и три ее белошвейки. Их вся Горелая Слобода боится и уважает. Если кто и может остановить толпу, так это она.