Кетополис. Книга 1. Киты и броненосцы - Грэй Ф. Грин

Дверь захлопнулась, оставляя беснующуюся толпу снаружи.

— Шальная, отдай их! Отдай нам ведьму и чистенького! — приглушенно доносилось из-за двери. — Отдай! Отдаааай!

— Шальная, хуже будет! — сиплый рев мясника перекрыл общий многоголосый хор. — Дом запалим — сгоришь вместе с ними!

Через темную прихожую Артуро поспешно прошел за хозяйкой в большую комнату, где керосиновая лампа с почти убранным огоньком едва-едва разгоняла мрак.

— Запалим! Сгоришь! Отдай!

Морлочку она уложила на широкий стол посреди большой комнаты, смахнув на пол выкройки, портняжные ножницы, коробку с катушками. Горохом разбежались по углам костяные пуговицы…

Разъяренные преследователи за окном сыпали проклятьями и все более страшными угрозами, но та, кому это предназначалось, не слушала, зачарованно глядя в лицо Джульетты.

Что в ней такого? Что заставляет людей останавливаться, вглядываясь в опаловые отблески этих огромных глаз?

В голове де ла Коста мутилось от пережитого, но он упорно пытался рассмотреть свою спасительницу.

Это оказалась крупная женщина в длинном старомодном платье, тщательно и наглухо застегнутом на все пуговицы. Ее лицо еще сохраняло намек на былую красоту, но было искажено странным непередаваемо мучительным выражением, словно бы влипшим в каждую черточку. Казалось, женщина все время тщится что-то вспомнить.

Шальная поможет. Она с морлоками якшается. Вот кто настоящая ведьма.

Рядом с хозяйкой дома засуетились, держа в руках лампы, три женщины помоложе — неодетые, в одних ночных сорочках, растрепанные и перепуганные.

Отвернувшись от морлочки, Шальная пристально посмотрела на замершего с дурацкой железякой в руке аристократа. Ее взгляд, подернутый мутью безумства, идущий как бы сквозь него, испугал Артуро. Не в силах выдержать, он опустил глаза и замялся, не зная, что говорить или делать.

— Я благодарен вам… — забормотал де ла Коста, но толика отмеренного ему внимания уже закончилась.

Забыв о спасенном, Шальная вновь переключилась на девушку. Ее пухлые руки уверенно скользили по телу морлочки, расстегивая-расшнуровывая одежду, оттирая клочком ткани кровь, изучая рану. Три помощницы стояли рядом, не вмешиваясь, а только стараясь получше светить своими фонарями.

Ненужный более револьвер лежал на углу стола.

Артуро осмотрелся. Полумрак не помешал ему разглядеть бесчисленные гирлянды развешанных по стенам колокольчиков и бубенчиков разных размеров и форм. Комната была заставлена швейными машинками, завалена отрезами ткани, подушечками для иголок, катушками ниток, обточенными кусками мыла для разметки и прочей портняжной ерундой. В воздухе нестойко, но ощутимо пахло пачулями и табаком, перебивавшими приторный запах масла, горящего в ручных фонарях.

Шальная и три ее белошвейки.

Он перевел взгляд на женщин и содрогнулся — одна из них напряженно улыбнулась ему. На месте верхних зубов ярко сверкнула стальная пластина. «Чтобы нитки перекусывать», — с секундным опозданием сообразил он. Вторая женщина была сиамкой, в желтом свете ламп ее лицо казалось отлитым из бронзы, словно у варварского божка. Третья не выделялась ничем особенным.

Подобрав с пола длинный отрез ткани, Шальная аккуратно обернула им спицу, торчавшую из живота Джульетты, и, придерживая одной рукой тряпку, другой ухватилась за гайку, приваренную к середине заточки. Не дрогнув лицом, она потянула спицу на себя. Морлочка, до того не подававшая признаков жизни, дернулась, изогнулась всем телом. С помертвевших губ сорвался полустон-полувсхлип.

— Ма… ма.

Шальная вздрогнула, словно от удара, но спица уже была извлечена из раны, брызнула кровь.

— Тише, голубушка, тише…

Дздынь!

Где-то наверху, на втором этаже особняка, брызнуло осколками окно, по полу заскакал запущенный с улицы камень.

— Шальная, отдай нам ведьму! Сгоришь вместе с ней! Долго тебя терпели, но больше не будем!

Артуро жадно посмотрел на револьвер, но сделать к нему хотя бы шаг не решился.

— Как… она? — тихо спросил он.

— Если кровь уйму — выкарабкается. А это дело нехитрое, — не оборачиваясь, бросила Шальная. — Наперсток! Обойди дом, проверь, все ли ставни закрыты! Аксинья, горячую воду сюда и кусок холщовины почище, да такой, чтоб не жалко было. А ты, — это адресовалось третьей белошвейке, — свети получше.

От Артуро никакой помощи не требовали, и от безделья он почувствовал себя еще более неуютно. Если что-то и сдерживало толпу за стенами особняка, то не револьвер, уже показавший на крыльце свой голос, а ведьмачья репутация хозяйки.

— Они и в самом деле могут поджечь дом? — спросил Артуро.

— Эти-то? — Шальная по-прежнему говорила с ним, не оборачиваясь. — Они и не то могут.

— У вас есть телефон? Надо позвонить в полицию!

— Здешние ухари не только провода срезали и пропили, но и телефонные столбы выкопали, — усмехнулась Шальная. — И тоже пропили.

— Как же нам быть? — потерянно спросил де ла Коста, осознавая, что ночные испытания далеко не закончились.

— Сейчас подлатаю твою девчурку да в яму вас спущу. Там ее голубчики примут и к себе в катакомбы унесут. Замолвлю слово, что ты за нее вступился, глядишь, и тебя куда-нибудь выведут.

От одной мысли о том, что придется лезть в морлочью яму, Артуро покрылся гусиной кожей. Слухи о каннибализме подземных вдруг перестали казаться выдумкой.

— А вы?

— А что я? Открою дверь, пусть дом обыскивают. А найдут яму — посмотрим, рискнут ли нос туда сунуть. Голубчики на поверхности безобидные, а у себя внизу — они дома. На правах хозяев могут и оттяпать нос-то… вместе с головой.

Она вдруг замерла. Артуро буквально физически ощутил ее напряжение.

А потом Шальная уверенно сунула пальцы в рану, безжалостно расширяя ее, помогая себе обломком портняжного ножа, заточенным на манер бритвы. Морлочка снова застонала, но безумная модистка, казалось, не слышала ее. Нащупав что-то внутри девушки, она ухватила это цепкими сильными пальцами, потянула на себя и повернулась к Артуро, держа находку на вытянутой ладони.

Тяжелые капли крови с мерным стуком падали на пол, разбивались темными брызгами. Де ла Коста не сразу понял, что за окровавленный комок Шальная держит на ладони. Только когда та обтерла находку о собственное платье, сообразил — бубенчик.

Маленький бубенчик, отливающий зеленой бронзой. Бубенчик, только что извлеченный из живого человека.

Артуро смотрел на бубенчик с ужасом, не в силах представить, кому и зачем понадобилось вживлять это в тело морлочки, а Шальная — совсем-совсем иначе.

Ни он, ни она ничего не говорили, неотрывно глядя на загадочную находку, но Артуро начал смутно понимать, что окровавленная металлическая погремушка каким-то образом связывает его Джульетту с безумной ведьмой, внушающей суеверный страх всей Горелой Слободе.