Ануш. Обрученные судьбой - Мартина Мэдден

Девушка проводила время в больнице и на территории лагеря. У нее теперь была отдельная комната, правда, когда она ложилась, голова и ноги упирались в стены. У нее были кровать, перевернутый ящик в качестве стола и коробка, в которой она хранила чашку, тарелку и старую паранджу.

Еда готовилась на кострах или в печах, а яма, вырытая в одном конце лагеря, служила уборной.

Тем не менее Ануш была счастлива в Карантине. В лагере не говорили о том, что произошло, но все были привязаны друг к другу, к воспоминаниям, которые, как призраки, вставали в тишине.

Ночами девушке был слышен отдаленный плеск волн, и она вспоминала свою деревню, родных и друзей. Старую классную комнату и первую встречу с доктором Стюартом. Она вспоминала ощущение, когда касаешься мокрого песка босыми ногами, и вкус лаваша, испеченного Гохар, и запах смолы, сочащейся из стволов сосен. Девушка думала о своей прошлой жизни как об истории из книги с картинками, принадлежавшей госпоже Стюарт, и против воли ей вспоминался Джахан…

Детский приют, в котором работала Ануш, находился возле площади в районе Бурдж Хамуд. Местным он был известен как детская больница и располагался в заброшенном монастыре, ранее принадлежавшем католическим монахиням. Здание было трехэтажным, построенным из грубо отесанного камня, с арочными окнами, выходящими во двор.

Больница была окружена со всех сторон домами, у входа на стене сияла недавно отполированная гранитная доска, извещающая, что это армянский приют города Бейрута, финансируемый американской благотворительной организацией.

Двое охранников сидели в небольшой будке у ворот.

– Günaydın[53], Ануш, – поприветствовал ее более молодой мужчина по имени Аршак.

Охан поднял руку и улыбнулся.

Аршак был родом из Адана, расположенного на средиземноморском побережье, он почти ничего не видел. Матрона Нортон прозвала его Цезарем, потому что он напоминал ей римского императора, бюст которого она однажды видела в музее. У него была благородная форма черепа, коротко остриженные волосы, но именно его белесые, практически слепые глаза придавали ему сходство с античным скульптурным изображением.

Аршак жил не в Карантине вместе с остальными армянами, он спал в будке охранников на территории больницы, и ему еще удавалось подрабатывать посыльным. Вообще он был мастером на все руки. Аршак был очень предан матроне Нортон, потому что она взяла его на работу, несмотря на то что ему уже было за шестьдесят и он был почти полностью слепым.

Британские солдаты нашли Аршака, когда он в одиночку бродил по сирийской пустыне. Этому мужчине удавалось выживать там на протяжении двух лет, питаясь лишь корнями и травами. Его левый глаз еще мог различать очертания предметов, а правый был полностью слеп. Но зато мужчина обладал способностью слышать то, что не слышали сквозь стены, двери и потолки все остальные.

Аршак никогда не рассказывал о том, как он очутился в пустыне, но говорили, что он потерял всю семью в лагере смерти в Дейр-эз-Зоре.

Старший охранник Охан, армянин по происхождению, родился в Ливане и был родственником доктора Алтуняна.

– Матрона искала тебя, – сказал Аршак. – Тебе пришло письмо.

Сердце Ануш забилось чаще от волнения. Девушка никогда не теряла надежды получить весточку от Джахана, несмотря на то что он не ответил ни на одно из ее писем. Все, чего она от него хотела, – это узнать, как живет ее дочь, по крайней мере, она убеждала себя в этом, когда писала ему. Несмотря ни на что, ей все еще был интересен этот человек. Как теперь он выглядит? Свыкся ли он со своей инвалидностью? Счастлив ли он? Женился ли?

Она представляла его рядом с женой, безусловно, состоятельной женщиной, с той, которая может заставить его смеяться, как это получалось у нее, и, конечно, родит ему детей.

Ануш думала о Лале, своей драгоценной дочери, которой уже исполнилось пять лет. К каждым годом потеря дочери ощущалась все глубже и переносить разлуку с ней становилось все труднее. Девушка страстно желала узнать хоть какие-нибудь новости о дочери. Стюарты, конечно, очень хорошие люди, но Ануш хотела, чтобы ее дочь знала, как ее мать тоскует по ней, что каждый ребенок в приюте напоминает ей о малютке, что каждая минута, проведенная без ребенка, – пытка для матери.

– Матрона у себя в кабинете, – прервал Аршак размышления Ануш.

Подняться на один лестничный пролет, пройти по коридору и зайти в маленькую комнату. Матрона Нортон стояла на стуле и разговаривала с кем-то через открытое окно. Управляющая приюта была женщиной небольшого роста, с хорошей фигурой. Она носила белое платье длиной до середины голени, длинный белый передник, накрахмаленную косынку, которая была так туго повязана, что никогда не смещалась ни на сантиметр, и это при том, что ее обладательница постоянно кивала, когда говорила. На левом предплечье женщина носила повязку с красным крестом и говорила явно с американским акцентом. Она отчитывала кого-то, стоявшего под окном.

– Ануш! Я не слышала, как ты вошла. Из-за этого проходимца у меня заложило уши.

– Это один из детей?

– Это Пятнышко!

Заливистый лай собаки матроны по кличке Пятнышко был хорошо слышен в кабинете.

– Он увязался за мной, когда я вышла из дома, и мне пришлось привязать его внизу. Он этому явно не рад, скажу я тебе. И что делать с этой собакой?

Пятнышко был маленьким вертким полукровкой с бурыми пятнами на левом глазу и левом ухе и еще одним на крестце. Это была умная маленькая псина, которая обожала выделывать всякие фокусы, и матрона души в ней не чаяла.

Она приказала псу замолчать, закрыла окно и слезла со стула. Усевшись за стол, она поднесла платок к вздернутому носику и предложила Ануш сесть. На столе лежало письмо с местной почтовой маркой, и она протянула его девушке.

– Это твоя американская виза. Я знала, что документ вот-вот придет, потому что встретила миссис Джордан, которая сказала, что посол получил список и в нем было твое имя. Но ты выглядишь удрученной! Я думала, ты обрадуешься.

– Я рада. Просто это так… неожиданно!

– Вряд ли после шестимесячного ожидания это можно назвать неожиданностью.

Матрона перегнулась через стол и похлопала Ануш по руке:

– Конечно, уезжать одной – это непросто, но ты прошла через страшные испытания. Я уверена, что ты быстро освоишься в новой стране. Миссис Джордан говорит, что визы получили и другие люди из лагеря, так что ты будешь не сама. Я слышала, что Васак уже в Америке, и я уверена, что он свяжется с тобой и сможет помочь. В любом случае там тебе будет легче найти свою дочь.

Они еще несколько минут обсуждали этот вопрос, затем Ануш пошла к доктору Алтуняну, чтобы поучаствовать в его ежедневном обходе больных.

Она думала о Васаке, который в свое время был так же важен для больницы, как доктор Алтунян и матрона Нортон, но он был совсем другим человеком. Он был выходцем из второго поколения ливанских армян, его семья была родом из провинции Бейрут, из города Диярбакыр, и всегда промышляла торговлей скобяными изделиями и кузнечным делом. Старший брат Васака занимался семейным бизнесом, а сам Васак был известным рэкетиром в городе. Эмбарго и голод уничтожили его «бизнес», но дали толчок развитию черного рынка. Когда запасы продовольствия в приюте закончились, Аршак предложил матроне обратиться к Васаку, чтобы тот помог решить их проблемы.