Ануш. Обрученные судьбой - Мартина Мэдден

Некоторые мальчики старшего возраста, держась за желоб, направляли воду сначала в бассейн, где плавали девочки, и затем на младших мальчишек, которых они отталкивали, чтобы самим стоять под потоком. Младшие дети плескались обнаженными, а старшие плавали в нижнем белье. Ануш стояла в бассейне для девочек, подоткнув платье и спрятав волосы под косынку.

Было жарко, но не настолько, чтобы кожа обгорела на солнце. На руках девушка держала двухлетнего Дикрана, которого оставили на ступеньках приюта после того, как его мать умерла от родильной горячки. Опустив его в воду, она подбрасывала его высоко в воздух, малыш сучил тоненькими ножками и захлебывался от смеха. Девочки визжали, а мальчики кричали.

– Андраник, постарайся не утопить брата и оставь немного воды в…

По воде прошла рябь от первого осеннего ветра, который прорвался сквозь жару и резвился между стенками бассейна.

Ануш обернулась и посмотрела на группу детей, сидящих на стульях в тени, отбрасываемой главным зданием. Это были сироты, больные туберкулезом, дети, которые размещались в отдельном крыле и не могли плавать с остальными. Этих детей с каждой неделей становилось все меньше, их надежды на выздоровление были весьма зыбкими.

Когда Ануш только начала работать в приюте, именно к этим детям она больше всего привязалась, но последние несколько недель матрона запрещала ей общаться с ними.

– Ты не уедешь в Америку, если заразишься туберкулезом.

Америка… Ей казалось, что она поедет туда в любом случае.

Вдруг в бассейнах воцарилась тишина. Девочки сгрудились в кучки, а мальчишки застыли у желоба. Все смотрели в сторону главного корпуса и на дорогу, ведущую к входной двери. Ануш посмотрела туда же и увидела, что к ним приближается незнакомец. Его лица не было видно – солнце светило мужчине в спину. Но вот он вышел на свет.

Он был не очень высокого роста, одет в легкий серый летний костюм, и шел, заметно хромая.

Маленькая девочка вцепилась в юбку Ануш, но девушка этого не заметила.

Человек, который приближался к ней, выглядел как старший брат или дядя мужчины, которого она помнила. Он шел, не опираясь на трость, но было заметно, что каждый шаг дается ему с трудом. Его когда-то густые темные волосы поредели и поседели на висках, а цвет кожи был как у человека, проводящего слишком много времени в помещении. Джахан постарел, война наложила отпечаток на его лицо.

– Возьми Дикрана, Хори, – сказала Ануш, передав ребенка старшей девочке. – И попроси мальчиков освободить бассейны.

Опустив подол юбки, девушка подошла к краю бассейна, и Джахан протянул ей руку, чтобы помочь выбраться.

– Мы можем куда-то пойти?

Они обошли бассейны и направились в дальний конец территории больницы, сопровождаемые пристальными любопытными детскими взглядами.

Английский сад, который был раньше разбит за женским монастырем, был запушен, но ближе к воротам виднелись грядки с овощами.

Мужчина и женщина шли по дороге, направляясь к садовой скамейке, наполовину скрытой кустами.

– Ты не изменилась, – сказал он, когда они сели.

– Изменилась, впрочем, как и ты.

– Я изменился не в лучшую сторону, – улыбнулся Джахан. – Я буду лысым, как и мой отец. И, конечно, это… – Он задрал штанину, показывая свою искусственную ногу. Металл был цвета старого мыла и тускло поблескивал на солнце.

– Это результат падения?

– Еще и Мурзабей помог.

Имя повисло в воздухе между ними.

– Я не знал, что ты выжила. Один из моих людей, сопровождавших караван, сказал, что в живых никто не остался.

– Твой друг знал – лейтенант.

– Ахмета убили в Галлиполи.

Солнце садилось за здания, сгущались тени. Со стороны бассейнов доносился детский смех, и было слышно, как по желобу льется вода.

– Наверное, мне следует сказать, что я сожалею, – тихо отозвалась Ануш.

Джахан посмотрел на нее.

– Меня приютил его дядя. Без него меня здесь не было бы, – добавила девушка.

Джахан кивнул, наклонился и, уперев локти в колени, уставился себе под ноги.

– Ты забыла обуться, – сказал он.

Ануш взглянула на свои ноги – к влажным подошвам прилипли грязь и листья. Девушка задвинула ноги под скамейку.

Ветер разгулялся, он свистел в воротах и поскрипывал ржавыми петлями.

Она задрожала.

– Вот. – Джахан снял пиджак и накинул девушке на плечи.

На мгновение его рука коснулась ее плеча, лицо Ануш было так близко. Джахан начал было что-то говорить, но умолк.

– Ты теперь не в форме.

– Я больше не служу в армии.

– А чем ты занимаешься?

Джахан выпрямился и немного расслабился, отсветы мха цвета яри-медянки окрашивали его белую рубашку в зеленоватые тона.

– Я управляю кожевенной фабрикой отца. Не очень успешно, но все равно больше некому этим заняться.

– Значит, ты бизнесмен?

– Это очень громко сказано. Я явно не такой хороший управленец, как мой отец. – Джахан посмотрел на девушку. – Ну а ты? В лагере мне сказали, что ты работаешь медсестрой.

– Я помогаю беженцам и детям, которые живут в лагере.

Он посмотрел на здание больницы, на белье, развешанное во дворе. На стенах облупилась краска, два верхних окна были разбиты. Ануш наблюдала за Джаханом, его профиль был таким же, каким она его запомнила.

– Почему ты не отвечал на мои письма? – спросила девушка.

– Поверь мне, Ануш, я… не получал их.

– Тогда как ты нашел меня?

– С помощью Армина. Я написал ему, и он ответил, что ты все еще в Бейруте. Когда я сошел с корабля, сразу же пошел в лагерь беженцев, и там мне сказали, что искать тебя надо в приюте. – Джахан улыбнулся. – Меня не удивило, что я нашел тебя возле моря.

Она вспомнила Трапезунд, зелено-голубые воды Черного моря. Девушка представила бухту и двух людей, которыми они когда-то были.

– Ануш, – продолжал Джахан, – я встретился с матроной Нортон и кое-что предпринял.

– Мне не нужны твои деньги!

– Это не то, что ты…

– Если бы ты читал мои письма, то понял бы, что лично мне от тебя ничего не нужно! У меня готовы документы для отъезда в Америку, и я уеду, как только получу билет.

– Если ты только меня…

– Единственное мое желание – найти мою дочь. Если ты скажешь мне, где живут Стюарты…

– Я ничего не слышал о Стюартах, но, Ануш, пожалуйста, послушай меня…

Со стороны бассейнов раздался пронзительный крик, сопровождаемый истеричным возгласом: