Механика небесной и земной любви - Айрис Мердок

Пока Монти пинал ногами забор и припоминал свой сон, Эдгар и Харриет сидели у него в мавританской гостиной, увлеченные беседой. Харриет будто загипнотизированная следила за тем, как большим чистым носовым платком Эдгар старательно стирает с ее руки слезу, только что уроненную им самим. Ей было странно, тревожно и жаль Эдгара. Только что он по всем правилам сделал ей официальное предложение руки и сердца. Предложение она, разумеется, отклонила, сославшись на то, что она замужем, но все же это было очень трогательно и в некотором смысле утешительно.

– Я понимаю, – говорил Эдгар, по-прежнему не отпуская ее обернутую платком руку, – но я просто должен был внести ясность. Словом, то есть, если когда-нибудь в будущем я тебе понадоблюсь, знай, что я целиком и полностью твой.

– Ах, Эдгар, что ты такое говоришь! Я совершенно не хочу, чтобы ты был моим! Я не хочу, чтобы ты стал несчастным.

– А я и не собираюсь становиться несчастным! Понимаешь, мне нужна женщина, которую я мог бы любить. Помнишь, мы с тобой все это уже обсуждали. Я любил Софи. Теперь вот люблю тебя. И это прекрасно, что ты есть. Больше мне ничего не надо, но я ведь не могу запретить себе надеяться. Хотя бы на то, что ты приедешь в Мокингем. Просто так – пусть даже меня там не будет.

– Но, Эдгар, милый…

– Мы уже обсуждали: неразделенная любовь – а другой я никогда не знал, – так вот, если она абсолютно безнадежная, то она уже получается не совсем неразделенная… Это как любовь к Богу, просто любишь Его – и все. Даже если Его вообще нет.

– Но я-то есть.

– Любовь обязательно возвращается. Она проходит сквозь предмет любви и возвращается.

– Тогда получается, это любовь к самому себе?

– Да нет же, совсем нет! Я желаю тебя. Я страстно тебя желаю. Ты разве не чувствуешь?

– Н-не вполне.

– И ты легко можешь мне помочь – помнишь, как Афина помогла Гераклу удержать на плечах небесный свод?

– Ого, ничего себе «легко»!

– Так ведь богиня! И это и есть моя награда за любовь. Даже если больше у меня ничего нет и не будет.

– Но вот же, у тебя есть моя рука.

Эдгар тяжко вздохнул. Потом, осторожно выпростав пальцы Харриет из кокона носового платка, поцеловал их и отпустил. Харриет почувствовала, как ее рука опять оросилась слезами. Сумасшедший дом, подумала она.

Предсказанная Монти «отдача» наступила очень скоро. Священный гнев, побудивший Харриет отключить отопление в доме и произнести свое «с Худ-хаусом покончено», испарился без следа, силы куда-то делись, и состояние ее духа опять изменилось. Она теперь чувствовала себя так, будто у нее отняли руку или ногу, и тосковала по Блейзу непрерывно, каждую минуту. Ночью она мучилась своей ущербностью, днем бродила как неприкаянная, стремясь всей душой к нему. Ни о каких решениях больше не было речи. О возвращении в Худ-хаус не думалось. Хотелось сделать что-нибудь, чтобы вернуть Блейза, но ничего не приходило в голову. Сам он молчал, не давал о себе знать. Видимо, ждал, чтобы она вполне осознала окончательность его ухода. Чувство жестокой несправедливости не прошло, но стало каким-то смазанным и неясным. Ну и что дальше? – спрашивала она себя. Что она должна делать теперь? Например, как мать она, конечно же, должна помогать сыну. Она предложила Дэвиду съездить вдвоем в Париж, но не совсем поняла из его ответа, хочет он ехать или нет, а на то, чтобы взять решение вопроса на себя, ее не хватало. Больше всего ей сейчас нужен был Монти, его сочувствие и его сила. Но Монти, при всей его неизменной вежливости, все больше отдалялся от нее и замыкался в себе. Она также тосковала по Люке, но и от Люки не было вестей. Увы, его отняли у нее и окружили каким-то отвратительным новым распорядком, о котором она ничего не знала и не пыталась выяснить.

Монти снова снился сон. Была ночь, он лежал в своей постели, а над ним, у самой его кровати, стояла высокая женщина в бледных одеждах – другая женщина, не Софи – и разглядывала его недобрыми сверкающими глазами. Он был жертва, намеченная для приношения, а она жрица. Жрица прикидывала, как лучше всего распорядиться его жизнью. Ему назначено было медленное умирание, такое, чтобы жизнь вытекала по капле. Монти пытался двинуться, но его сковал знакомый нелепый страх – как сегодня днем, когда он неумело выковыривал из забора гнутые ржавые гвозди. Кое-как он повернулся на бок и вдруг понял, что это не сон. В окно светила луна, у его кровати действительно стояла женщина, которая разглядывала его очень внимательно. Монти дернулся, щелкнул выключателем. Вспыхнул свет.

– Привет, – сказала Пинн.

Монти быстро встал, тщательно задернул шторы. Потом надел халат и, сунув руки в карманы, стал молча разглядывать гостью. На Пинн был длинный желтый дождевик, ее лицо горело сдерживаемым волнением, на губах подрагивала нервная улыбка.

– Не возражаете, если я закурю? – Она уже сидела на его кровати. – Нет? Ну и славно. Тогда можно я возьму эту симпатичную вазочку под пепельницу?

Не отвечая, Монти смотрел, как она прикуривает.

– Так я и думала, что ваша спальня должна быть здесь, – продолжала Пинн. – Вообще-то, я не собиралась являться в такой поздний час. Хотя, собственно, еще не очень поздно. Я была уверена, что застану вас на ногах. Хотела звонить, смотрю – дверь в гостиную настежь. Ну и не удержалась. Знаете, как это увлекательно – будто я какая-нибудь грабительница. А вы неплохо смотрелись в объятиях Морфея.

Монти сел на стул и продолжал разглядывать ее молча.

– Кажется, в соседнем доме тоже все улеглись баиньки.

– В соседнем доме никого нет, – сказал Монти. – Все здесь.

– Вот как. Интересно, что бы это могло значить? Какой-то вы сегодня молчаливый. Даже не спрашиваете, зачем я пришла.

– Полагаю, вас прислал Блейз – выяснить обстановку.

– Да, конечно. Блейз. Мы с ним прекрасно понимаем друг друга, просто мысли читаем. Считайте, что я его наемный убийца. Кстати, могла запросто вас прикончить, если б захотела. Зря вы оставляете двери открытыми. Блейзу ужасно хочется знать, как здешнее население относится к его злодеяниям. Конечно, прямо он этого не говорит, но я и без слов понимаю. Между прочим, он обещал одолжить мне небольшую сумму на покупку квартиры.

– А у них там как дела? – спросил Монти.

– Рада, что вы тоже проявляете любопытство. Не возражаете, если я скину плащик? Там у них все просто восхитительно. Милуются, как два голубка. Она так счастлива, я никогда еще не видела, чтобы женщина так млела. Распевает с утра до вечера. От новой квартиры она в совершенном восторге, а как купила себе скатерть – чуть не расплакалась от умиления.

– А он?

– Он, конечно, тоже счастлив, но не совсем еще оторвался от реальности. Вот и пытается что-то разузнать.

– Он окончательно решил жить с Эмили Макхью?

– О да! Если не случится ничего непредвиденного.