Потерянные в прямом эфире - Алиса Евстигнеева

Однажды я не утерпела и спросила:

— Почему ты уверен, что этот ребёнок — твой?

Он оторвался от монитора ноутбука и изогнул бровь:

— Но он же мой, — даже не берусь сказать, что это было: вопрос или утверждение.

— Твой, — кивнула я головой. — Просто ты никогда об этом не спрашивал.

— Просто если бы это было не так, ты бы мне сказала.

Моя челюсть самым натуральным образом отвалилась вниз.

— То есть ты настолько доверяешь мне?

— Да.

Вот так вот просто.

Игорь сумел поставить меня в абсолютный тупик всего лишь двумя буквами.

Иногда у меня складывалось впечатление, что он вообще был единственным человеком, который верил в меня. Без всякого осуждения, принимая меня такой, какая я есть. Конечно, временами я злила его, раздражала, да и от попыток повоспитывать меня отказаться просто так у него не выходило. Но Игорь никогда не переделывал меня, временами поддерживая в моих безумствах, подстраховывая и не давая разбиться.

Но мне, как всегда, было мало.

Наверное, мне хотелось отомстить, цапнуть в ответ за то, что опять поставил на первое место не меня… А может быть, всё дело было во взбунтовавшейся совести, которую ему таки удалось задеть, но сдаваться так легко я не планировала. Мне едва ли не физически было необходимо, чтобы Игорь признался в том, что все эти годы ему было не всё равно.

Но Ключевский, как обычно, переиграл меня, остервенело впившись в мои губы поцелуем.

Это произошло настолько неожиданно, что ни единая мысль в моей голове не смогла оформиться во что-то целостное, дабы подсказать, что делать. Мне хотелось всего и… сразу. Оттолкнуть, ударить, наорать. Ухватиться покрепче, прижаться всем телом и не отпускать. Замереть, ловя момент, расплакаться и отдаться на волю случую.

Но я просто стояла, позволяя ему целовать меня, при этом задыхаясь и медленно сходя с ума.

Наконец-то Игорь прекратил эту пытку для нас обоих, оторвавшись и тяжело дыша. Его потряхивало. Мужские руки легли мне на плечи, а лоб уткнулся в мой, что было не так уж просто из-за разницы в росте.

«Почему так? Почему сейчас?» — крутилось в голове. Я вдруг подумала, что целуй он меня так четырнадцать лет назад, то всё сложилось бы совсем иначе.

Одинокая слеза сорвалась с моих ресниц. Это не так уж и просто — осознавать, что вы оба глупцы, умудрившиеся упустить в этой жизни едва ли не самое ценное.

— Почему сейчас… — прошептал Ключевский, словно озвучивая мои мысли вслух.

Я не знала, да и не хотела знать. Ведь это означало бы, что всё можно было исправить ещё тогда… А мы лишь доломали то немногое, что связывало нас, разбежавшись по разным углам.

Что-то раскалённо-острое пронизывало меня насквозь, выбивая остатки воздуха из лёгких. Я задыхалась. Меня тошнило. Казалось, что так плохо не было ещё никогда. И дело заключалось не только в тоске по Игорю: скорбь по не случившемуся прошлому я-Игорь-Сеня оказалась куда сильнее. Ведь всё могло бы быть. Но нет.

И чтобы не развалиться окончательно на части, я прижалась к его губам. Мой поцелуй был другим: неспешным, испуганным, болезненным… Игорь с готовностью отвечал мне, вторя каждому движению.

Мы целовались долго, позабыв обо всём на свете. Мимо нас нескончаемым потоком шли люди, где-то там гудели машины, шумело наземное метро. Москва жила своей жизнью, и лишь мы вдвоём окончательно потерялись в паутине наших взаимоотношений.

А потом… Мы просто разошлись в разные стороны, даже не взглянув друг другу в глаза.

Нам нужны были время и капелька благоразумия.

***

Первым делом я поехала домой. К себе домой. Приняв холодный душ, переоделась в свежую одежду.

Меня всё ещё ломало изнутри, хотя, казалось бы, ну что такого произошло? Поспорили, поцеловались и даже не сказали ничего нового. Но душа всё равно не находила себе места, уж больно красноречивый поцелуй у нас вышел. Такое бывает, когда слов не хватает. И не было в нём ни страсти, ни прощения. Злость и боль. Вот наш удел.

Не в состоянии совладать со своими чувствами я металась по квартире, чуть вновь не влетев в осколки вазы, разбитой Жужалицей в день нашей первой встречи.

Впрочем, именно уборка позволила немного прийти в себя. Вместо того чтобы сходить с ума из-за Игоря, я старательно думала о Жуже и о том, как вовремя она появилась в моей жизни. Смешно, но именно маленькая такса учила меня  безусловной любви и смирению. Не знаю, кем был даритель, но он явно знал, что делал.  Кстати о подарках. Мысли неожиданно закрутились в новом направлении, и уже минут через пять у меня был готов относительно приемлемый план на ближайшее время.

Наведя какой-никакой порядок в доме и в душЕ, я отправилась на радиостанцию. Наконец-то можно было вернуться за руль своей машинки, и это придавало уверенности, как если бы свобода опять была в моих руках.

На работе обнаружилась куча нерешённых вопросов, но зато ближе к обеду мне удалось поймать Данилова.

— Лёшка, — шмякаясь рядом с ним на соседний стул, взмолилась я, — нужна твоя гениальная голова и светлый ум!

— Своим уже не справляешься? — хмыкнул приятель.

— Как видишь, — улыбнулась я, несмотря на дикое волнение. — Мне нужно сделать подарок одному человеку.

— Надеюсь, повод веский, раз ты прибегаешь к тяжёлой артиллерии.

— Четырнадцать пропущенных дней рождений считается?

Лёша помолчал, с непривычной серьёзностью взглянув на меня.

— Это имеет какое-то отношение к тому парню с твоей днюхи?

Медленно кивнула головой и призналась:

— Это мой сын.

Данилов художественно выматерился и схватился за голову.

***

На радиостанции я постаралась не задерживаться. У Арсения сегодня после уроков был футбол, но дома меня ждала Жужалица и явно скучала. А ещё я надеялась, что Игорь тоже приедет домой пораньше: нам нужно было поговорить. Правда, я всё ещё не представляла о чём. Вот почему нельзя было просто проораться и сделать вид, что всё прошло? Но ведь не прошло бы.

Нас тянуло друг к другу. Факт.

Нас воротило друг от друга: уж слишком много боли мы причинили себе. Ещё один факт.

И если бы дело касалось только нас, было бы проще. Но у нас был ещё Арсений, и я была просто обязана направить всю свою энергию на нормализацию отношений с ним, а всё остальное… могло подождать.

Но у жизни, как всегда, оказались свои планы.

И пока я воевала с замком, стоя у двери Ключевских, та неожиданно распахнулась, явив моему взору заметно округлившегося Вячеслава Макарова, держащего на руках Жужу.