Танцуя с тигром - Лили Райт

Он встал, открыл чемодан, сложил туда блокноты, застегнул его, поднялся по лестнице, осторожно, чтобы не свалиться. В гостиной он плеснул себе водки и устроился поудобнее в кресле-качалке, чтобы читать дальше.

Через час план был ясен. Через два часа сомнений больше не оставалось. Его действительно обманули. Но это были не мексиканские резчики.

Небо за окном не предвещало ничего хорошего. Может, снег, а может, и ледяной дождь. Трясущимися руками Дэниел Рэмси открыл ящик в шкафу и достал оттуда свой паспорт.

Посмертная маска снова исчезла, и Анна почти не сомневалась в том, что теперь она оказалась в руках Томаса Мэлоуна. Не то чтобы он давал ей повод так подумать. Напротив, коллекционер был сама нежность и вежливость. Он мило пошутил о пищевом отравлении и провел ее до дверей отеля. Его глаза светились и манили, соблазняя ее. Или, может быть, она просто представляла себе еще одну маску?

У нее оставалась единственная надежда: «Эксельсиор». Консьерж, уже другой, поприветствовал Анну коротким кивком и позвал управляющего. Это был веселый, добродушный человек, чей лоб напоминал Анне купол, а усы подрагивали, пока он с сочувствием и озабоченностью слушал ее историю. (Очевидно, ему уже успели обо всем доложить, когда он прибыл на работу утром.) Она извинилась, предложила заплатить за шарф и подсвечник – обычный блеф, у нее просто не было таких денег, – но управляющий сказал, что señor обо всем позаботился. Анна спросила, не находил ли кто-нибудь бирюзовую маску. Управляющий устроил грандиозное представление с вызовом горничной, напуганной девушки, которая клялась, что ничего не брала. Нет, señorita, она не видела маску. Нет, señorita, в комнате ничего не оставалось. Управляющий проверил oficina de objetos perdidos[319].

– Мне очень жаль, – сказал он. – Мы не видели маску, которую вы описываете.

И после этого Анна поняла, что все пропало. Все окончательно рухнуло. Мечты Рэмси о возвращении себе репутации разбились об очередной провал. Маска была у Томаса Мэлоуна, и ни Анна Рэмси, ни Анна Букман не могли ее забрать. К этому моменту Томас уже разобрался, кем она была на самом деле, – не безработным талантом, а соперником-коллекционером. Изнывая от жары, похмелья и отчаяния, Анна бродила по иссушенным солнцем улицам Оахаки. Пришло время забыть об имперских трофеях. Сейчас она готова была отдать жизнь за таблетку аспирина.

По воскресеньям в центре работала только одна аптека. Очередь почти не двигалась. Анна пересчитывала покупателей, когда судьба нанесла ей новый страшный удар. Обтягивающие джинсы, черные туфли на высоких каблуках, солнцезащитные очки, висевшие на декольте, – cariño стояла в очереди первой. Анна опустила голову, чувствуя себя неопрятной, отталкивающей. Ее дыхания вполне хватило бы, чтобы разжечь хибачи[320].

Фармацевт понимающе выслушал ее, затем протянул упаковку таблеток. Когда cariño полезла в сумочку за деньгами, чтобы рассчитаться, Анна подобралась достаточно близко, чтобы разглядеть розовый стикер на упаковке. Витамины для беременных.

Вода, кофе, «маргарита».

Делая заказ по второму кругу, Анна пропустила воду.

Летящий на эшелоне самолет оставил белый инверсионный след, разделивший небо надвое. Ее собственный рейс домой вылетает уже завтра. Она подвела итоги, считая набранные очки. Она потеряла посмертную маску. Она потеряла шанс на галерею имени Роуз Уайт Рэмси. Она потеряла Дэвида. Она потеряла Сальвадора. Она потеряла двенадцать тысяч долларов. Она потеряла отца. Но у нее все еще оставалось время, чтобы сделать правильно хотя бы одну вещь: сегодня она возьмет такси, чтобы уехать в горы и развеять прах своей матери на старой арене для боя быков, в самом красивом месте Оахаки.

Она открыла сумку и обнаружила там записку, сложенную в несколько раз. Текст в ней напоминал старомодную телеграмму.

Malinche. Постой. Необходимо дальнейшее сотрудничество. Постой. Жду тебя в «Ви-Ай-Пи Отеле» в 9. Постой. У меня есть еще один подарок.

Какого черта понадобилось Томасу сейчас? Она смяла записку в шарик и оставила ее в пепельнице, борясь с желанием поджечь гнусный клочок бумаги.

Объятая спокойствием воскресной послеобеденной дремы «Puesta del Sol» казалась толстой и сытой. Анна не была здесь с тех пор, как обнаружила проклятую маску у себя на двери. Конечно, Тигр не покажет своей морды в ярком дневном свете. А ей просто нужно было сложить вещи. Анна сказала администратору, который заступил на смену в выходные, что она выезжает, и попросила помочь с сумками через cinco minutos[321]. Она выглянула в окно. Ничего подозрительного. Она повернула ключ, побросала вещи в чемодан, не заботясь о том, чтобы сложить их или пересчитать. Когда она встала на колени, чтобы проверить, ничего ли не закатилось под кровать, на ее голову легла рука.

– No te mueves[322].

Анна вскрикнула. Рука ударила ее лицом об пол.

– Si gritas, te mato. – Если ты закричишь, я убью тебя. – Dame la máscara[323].

– No la tengo[324].

Рука отпустила ее голову. Анна медленно обернулась. Напавшим был мужчина в маске тигра, мужчина, который зарезал танцора, убил и сжег старую вдову, преследовал Анну в горах. Он доставал вещи из ее сумки. Анна свернулась калачиком, подтянув колени к груди. Из раны на щеке снова сочилась кровь. Боль была знакомой, приятной, родной. Видишь, ты ранил меня, этого довольно. Теперь уходи. Тигр подвинул себе стул и сел, положив на колени мачете.

– Где маска?

– У меня ее нет.

– Она где-то здесь.

– Кто-то украл ее у меня. – Ее испанский резко куда-то испарился. Мужской род. Женский род. Кому, черт возьми, какое дело?

– Déjate las macanas[325].

– Я клянусь, что ее у меня украли. Не нужно причинять мне вред. Нападать на американцев опасно. – Анна не могла сообразить, подходило ли сюда слово herir[326]. Она могла просто сказать ему, что это опасно – трогать американцев. – Если ты ранишь меня, то будут… – Единственное слово, которое пришло ей в голову, было слово «последствия».

– Señorita?