Перезагрузка времени - Отто Шютт

– Кроме выдуманной катастрофы, тебя что-нибудь интересует? ― въедливым тоном процедил Трэй.

– Спасибо, что избавил меня от аэроэкрана, но мог бы ты теперь уйти с дороги и не лезть в чужие дела?

– Трудно поверить, что отсутствие вживленных проводков так влияет на твой характер.

– Лучше беспокойся не за меня. Этот парень выкручивает нам руки, когда каждая секунда на счету. Вы оба не понимаете всей серьезности.

Ён напомнил Сергею сумасшедшего нищего из бабушкиных рассказов, что кричал прохожим «Покайтесь, грядет конец света!» Справедливости ради следует признать, что юродивый оказался прав и гомункулы захватили власть.

– Ему еще и смешно, ― рявкнул физик на ухмыльнувшегося парня.

– Объясни, что страшного случится, если я не привезу на Землю эфир, ― готовый выслушать доводы, серьезным тоном попросил Серж.

– Тебе не понять, а я не хочу тратить время.

– Трэй поймет, он тоже ученый.

– Я не знаю, что именно произойдет. ― В ответе Ёна больше слышалось: «Вы надоели мне глупыми расспросами, подчиняйтесь моим требованиям».

– А ты всегда делаешь то, о чем понятия не имеешь?

– Конечно, я же физик. Серж, ― он взял дружелюбный аккорд, ― я обещал твоей бабушке сохранить в тайне ваше убежище. Я сдержал слово. Давай ты тоже пойдешь навстречу. Что такое Чёрный эфир и где его достать?

– Ён, я предлагаю…

– Трэй, не вмешивайся. А лучше заткнись. Сядь вон туда.

Светловолосый кореец вскочил, набрал полную грудь воздуха, но что-то помешало высказать свой протест. Он отошел и опустился на край кровати.

– Ладно, ребята, пошумели, и хватит. Вы ругаетесь хуже моих родителей.

– Не указывай мне, что делать, ― распаленный ссорой, одернул Ён.

– Хорошо-хорошо, ― Серж развел руки. ― Тогда поубивайте друг друга, а я ухожу.

– Куда?

– В музей.

– В музей? За Черным эфиром?

– Говорят, там есть на что посмотреть.

– Я с тобой! ― одновременно произнесли корейцы.

– Двоих я вас не выдержу, ― отшутился Серж, прикидывая, что сбежать от одного будет проще.

Физик прошелся по комнате. Быстрым взглядом обвел интерьер, словно что-то искал, с интересом осмотрел висевшие на стене карнавальные атрибуты. Выбор пал на пурпурного цвета маску со слезинкой под глазом и открытым ртом. Погрузив лицо в изнанку притворного выражения, он перевоплотился в говорящий образ, вещавший искренне и дружелюбно:

– Трэй, подождешь, пока я с Сержем хожу по делам?

– Мешать не буду, как и просил.

– Ты ведь дождешься нас?

Трэй не ответил.

– Однажды ты предал меня и ушел. Теперь предать будет сложнее, я больше не рассчитываю на тебя. Но, пожалуйста, никуда не уходи. Мне бы не хотелось бегать по всему Дэнкинсу и искать тебя. Дождись нас. Договорились?

Неподвижный лик, фальшивый лик, скрывающий противоположность своего «я», говорил с заботой и чуткостью, ― но это был тот же Ён: бесчувственный генно-модифицированный манекен, каким он запомнился Сержу при первой встрече. Теперь Серж усомнился в своей прежней оценке.

Ён склонил голову набок, ожидая ответа. Через полминуты сдернул маску, будто она перекрыла ему дыхание.

– Пойдем, Трэй подождет нас, ― сказал он огрубевшим голосом и повесил атрибут перевоплощения на прежнее место.

Небо было в безоблачной синеве. Город, в котором не светило солнце, но всегда было светло; город, утопающий в зелени, в котором никогда не шел дождь, являлся полной противоположностью Пусана. Жители и гости космического астеполиса даже в спешке выглядели до неприличия беззаботными. Может, переселившись сюда, уклад здешнего обитателя откроется с совершенно иной стороны, но впечатление человека, впервые отправившегося за пределы Республики, не казалось обманчивым. Здесь все было как-то по-другому, непринужденно, что ли, а в местных роботах находились своеобразные отличия, милые изъяны в настройках. Например, швейцары в отелях приветствовали новых клиентов фразой «Рады вас снова видеть!»

Некоторое время Трэй стоял на балконе, наблюдая за побегом Сержа и преследовавшим его физиком. Просеявшись сквозь толпу туристов, они растворились в глубине переулка напротив пятизвездочного отеля. В память ворвалось дождливое пусанское утро. Хлюпая гниющими кроссовками, он убегал от странного типа, назвавшегося Первым сыном. Уже потом, когда события потекли с пугающей быстротой, сбываясь одно за другим, он понял, что тот разговор в баре не был плодом его воображения. Гуйдзи предугадал знакомство с Ёном и Юмису, даже сумел спрогнозировать падение ховеркара и вспыхнувший пожар. Он просчитался лишь в одном ― убийство, на которое так упорно подбивал. «Способен ли я причинить боль человеку, которому обязан жизнью?» ― задался вопросом Трэй. Ён, словно нянька-робот, что извлекает на свет новорожденного из искусственной утробы, вытащил его из биогеля, едва не активировавшего кислотные свойства. Ён не просто спаситель. Он дал стимул к жизни, повел за собой, когда некуда было идти. Он нечто большее, он ― приемный родитель. Когда безжалостная Республика, отняла все ― идеи, ценности, мечты, ― а в опустевший сосуд сознания залила программную смесь депрессии и непобедимого желания умереть, Ён стал защитником и опекуном. И после всего этого поднять на него руку? Вероятно, японец рассчитывал на то, что безразличный к собственной судьбе человек способен также просто лишить жизни другого. Некий аналитический алгоритм ― или как он догадался о грядущих событиях? ― дал сбой. Он не спрогнозировал главного ― дружбу. Впрочем, это слово не совсем корректно. Дружба подразумевает равноправные взаимоотношения, включающие общие интересы и уважение. При иных обстоятельствах они непременно подружились бы, а так Трэй, воспитанный подчиняться, следовал за случайным знакомым и исполнял его волю, как ответственный ученик указы своего учителя. Странно было наблюдать за физиком. Словно зубчатая шестеренка, выпавшая из механизма и не находившая себе применения, он так рвался обратно в корпоративное лоно Республики, жаждавшей его смерти, что даже пули ликвидаторов его не вразумили. Чтобы выслужиться и получить прощение, он отправился на Дэнкинс, и все его мысли были об одном: поскорее возвратиться на родину с трофеем в виде Чёрного эфира. На Трэя путешествие произвело противоположный эффект. Помимо того, что чувство долга перед Ёном, тяготившее все это время, отпустило, пришло запоздалое понимание того, что он не хочет обратно в Пусан, лишающий хмурую массу офисных трудяг всякой надежды. Нет, он не вернется. «А Ён справится и без меня и все у него обязательно наладится. Он отыщет Чёрный эфир и с почестями вернется на прежнюю должность», ― закончил рассуждения Трэй.