Античность: история и культура - Александр Иосифович Немировский

его обычной манеры говорить речи то насыщены философскими размышлениями и сентенциями, то сдобрены простецким юмором, то по-крестьянски добродушны и доверительны; слова то льются свободным потоком, то складываются в корявые, спотыкающиеся фразы. И в любом случае в начале или по ходу речи выступающий уверяет судей, что с премудростями ораторского искусства он не знаком, зато говорит только правду и искренне выскажет, как все происходило на самом деле.

Ксенофонт. В биографиях выдающихся историков Греции есть одна общая черта, и, видимо, неслучайная: все они, за малым исключением, создавали свои труды за пределами родных полисов. В условиях бурной политической жизни, требовавшей отдачи всего себя, для углубления занятий историей не оставалось времени. Изгнание не только предоставляло досуг, но и создавало важный стимул для исторического творчества – оправдание перед соотечественниками и обличение тех, кто вынудил автора покинуть родину.

Ксенофонт, так же как и Фукидид, был афинянином, и так же, как он, аристократом и изгнанником. Принадлежали они к одному поколению, историком которого был Фукидид. Вместе с Платоном Ксенофонт обучался у Сократа, но Сократ не был для него «лебедем», ибо Ксенофонт философией не увлекался, а жаждал воинской славы и приключений. В годы позорного поражения Афин он добровольно покинул родину и добровольно примкнул к наемникам, которых набирал друг и покровитель спартанцев царевич Кир Младший, затеявший войну против своего брата царя Артаксеркса II. В более чем десятитысячной армии наемников преобладали спартанцы, и командовали там тоже они. Афиняне гляделись среди них белыми воронами и не могли рассчитывать на выдвижение в командиры. После гибели Кира наемникам пришлось искать выход из казалось бы безвыходного положения, и они обратили внимание на речистого и образованного афинянина, до того остававшегося в тени, для спасения требовалось не только мужество, но и знание географии, в которой спартанцы не были сильны. По возвращении на родину Ксенофонт под вымышленным именем сиракузянина описал поход и возвращение греков из глубин Азии на родину, не забыв подчеркнуть заслуги «некоего Ксенофонта, находившегося в греческом войске».

После восстановления в Афинах демократии путь Ксенофонту в отечество был заказан, ибо он служил в спартанской армии. Ему ничего не оставалось, как принять в подарок от спартанского царя Агесилая землю на Пелопоннесе и сделаться сельским хозяином. Своего благодетеля Ксенофонт отдарил не вином и оливками, выращенными на искусно обработанной с помощью купленных рабов земле, а сочинением «Агесилай», написанным в той сладостно-панегирической манере, которая обеспечила ученику Сократа прозвище «аттической пчелы».

Главный исторический труд Ксенофонта – его «Греческая история» – начинался словами: «После того, как…», продолжая тем самым оборвавшуюся «Историю» Фукидида. Наряду с Ксенофонтом на лавры продолжателя великого историка претендовали еще два современника – Феопомп и Кратипп. Кому достались эти лавры, трудно сказать, поскольку сохранилось только сочинение Ксенофонта. Но не умри Фукидид от болезни, он скончался бы от негодования, читая труд Ксенофонта, ибо автор словно специально задался целью отказаться от всего того, что было достигнуто Фукидидом в изложении истории Пелопоннесской войны и что отличает его труд от работ предшественников: от анализа причин исторических событий и мотивации поведения исторических лиц, от изложения различных версий, от критики источников, от исследований хронологии и, более того, от элементарной объективности. «Греческая история» написана так, словно писал ее не афинянин, а спартанец, радующийся сокрушению Длинных стен, стремящийся обелить черные дела тех, кто добился победы на персидское золото. Ксенофонт раздувает малозначащие события и не замечает или едва упоминает главные, например победы беотийских полководцев, разумеется, потому, что их противником была Спарта. Грубые просчеты спартанских стратегов он изображает как искусные маневры и, конечно, использует любую возможность для возвеличения своих покровителей Лисандра и Агесилая.

И все же о своей родине изгнанник не забывал и вложил чувства к ней в воспоминания об учителе – «Апологию Сократа», «Воспоминания», «Пир». На Сократа он смотрит не только из дали времени, но и сквозь призму собственной тенденциозной идеологии, видя в нем, – отдавшем предпочтение чаше с цикутой, а не изгнанию, – своего наставника и союзника.

Школа и полис. К IV в. до н. э. в греческих полисах сложилась единообразная система обучения, успешно обобщившая афинский и спартанский опыт, а также использовавшая вклад выдающихся мыслителей в эту важнейшую область общественной жизни. Усиленное внимание к воспитанию в это время питалось кризисными явлениями, ибо многие полагали, что целенаправленная школа в состоянии ослабить социальную напряженность. В связи с резким возрастанием объема научных и профессиональных знаний вставала сложная во все времена проблема финансового обеспечения школы и альтернатива всеобщности или элитарности обучения.

В 403 г. до н. э. в Афинах, где начальное обучение до этого было частным делом каждого, принимается декрет об изучении всеми детьми граждан в обязательном порядке ионийского алфавита. Вслед за этим на протяжении столетия в ионийских городах появляются государственные школы. Полис, несмотря на кризис, берет на себя затраты на обучение и, соответственно, осуществляет над ним целенаправленный контроль.

Обучение детей начиналось в низших школах. Их учителя дидасколы – преподавали своим питомцам грамоту, литературу (начиная с Гомера), музыку, грамматику, арифметику, рисование. В двенадцать лет ученики переходили в школу грамматика, где изучали в течении трех лет прежние предметы по расширенному курсу, а также астрономию и философию. При школах обычно имелись специальные сооружения – палестры для занятий гимнастической и спортивной борьбой. Учебная программа, рассчитанная на подростков от пятнадцати до восемнадцати лет, имела целью обучение по всему кругу знаний, то есть семи «свободным искусствам» – грамматике, диалектике, риторике, арифметике, геометрии, астрономии и музыке. Главнейшими считались грамматика и риторика. Грамматика включала изучение творчества крупнейших поэтов, Гомера, Еврипида, ораторов. На уроках риторики ученики знакомились с системой красноречия, заучивали примеры, выполняли практические упражнения. Конкретной профессии школы не обучали. Для овладения ею юноше приходилось искать себе наставника среди специалистов-практиков.

Занятия проходили под руководством наставника, избиравшегося гражданами, как и все должностные лица, путем голосования из лиц не моложе тридцати лет, обладавших достатком: ведь исполнение этой обязанности требовало определенных затрат из собственных средств. Учителя также выбирались из числа кандидатов, как об этом свидетельствует записанный на мраморной доске декрет народного собрания Милета, поднятием рук.

Учеба в греческой школе требовала от ребенка и подростка большого напряжения. Сохранилось высказывание философа-киника, то есть противника всех полисных установлений, о тяжкой доле ученика, которым поначалу командует педагог (раб-воспитатель), потом учителя грамоты, музыки и рисования, а впоследствии преподаватели геометрии, астрономии, а также фехтования и верховой езды. И все следят за его поведением и требуют от него работы. Строгая дисциплина в школе поддерживалась с помощью телесных наказаний, но была разработана и система поощрений, например вывешивались списки отличившихся учеников.

К восемнадцати годам освоившие