Мир клятв и королей - Микки Хост

–Так и будешь молчать?– резко спросила она, все еще смотря перед собой.

«Прости, что я все испортил,– едва не сказал он, но вовремя прикусил язык.– Прости, прости, прости».

Кое-как вернув себе самообладание, он протянул:

–Мне развлечь тебя фейской поэзией?

–Предпочитаю эльфийские баллады,– парировала Марселин, даже не моргнув.

–На языке оригинала или в переводе?

–На ребнезарском.

Стефан не смог понять, были ли ее слова провокацией. Ребнезарский и впрямь считался красивым языком, но маг не был уверен, что она выбрала его из-за этого – так же, как и не был уверен, что таким образом она попыталась задеть его. Лед между ними редко трескался, и Стефан просто не привык к подобному, он не знал, чего ожидать от Марселин. Было бы привычнее, если бы она прямо сейчас пыталась незаметно наложить на него губительные чары.

–Итак,– кашлянув, продолжил он,– какую именно ты хочешь услышать?

Марселин посмотрела на него, как на умалишенного, и прыснула от смеха. Стефан совсем растерялся.

–Я пошутила,– растягивая слова, пояснила Марселин.– Фейский праздник так сильно на тебя действует, что ты уже не понимаешь шуток?

–Ты знаешь, почему я осторожен,– тихо напомнил он. Марселин мгновенно перестала смеяться, быстро посмотрела на его лицо и вновь повернулась к толпе.

Несмотря на то, что он отмахивался, говоря, что не знает, сколько раз Марселин пыталась навредить ему, он вел счет, делил эти покушения по способам и количеству времени, через которое Марселин раскаивалась в задуманном. Она никогда не доводила дело даже до половины, и Стефан не понимал, почему.

–Я слышала, что смесь эльфийского напитка, который изготавливают из фруктов мерцающих садов, и фейского вина может вырубить на неделю. Хочешь, чтобы я это проверила?

–Я даже не помню, когда в последний раз нормально спал,– подхватил он.– Может, это сработает. Попытайся, если так сильно хочешь.

Гилберт присоединился к беседе Пайпер и Ровены, и фея с широкой улыбкой встречала каждое его слово. Энцелад и Диона изредка переглядывались, а застывший между ними Эйс отчаянно пытался понять, что происходит. Шерая была неподалеку, разговаривала с Беро, но при этом поглядывала на своего короля. Тот был сама учтивость и доброжелательность, и Стефан удивлялся, как у него это получается.

Гилберт не хотел быть на этом балу, и маг знал это. Но игра была такой хорошей, что Стефан все равно верил в нее и задавался вопросом: почему Гилберт может так хорошо притворяться, а он – нет? Почему он не может сделать вид, что рад быть здесь, что он не чувствует тревогу? Почему он не может скрыть, что его, как и каждый день в течение более чем двухсот лет, так завораживает Марселин и все, что она говорит?

–Я хотела остаться в особняке вместе с Соней,– непринужденно произнесла она, разгладив руками ничуть не помявшуюся юбку платья.– Но она настояла на том, чтобы я была здесь. Мол, лучше не игнорировать приглашение от самой королевы. Но я не уверена, что поступила правильно. Они с Китом могли уже разнести половину дома.

–Ставлю на три четверти,– в том же тоне ответил ей Стефан.– И если это так, то мы наслаждаемся последними беззаботными минутами.

–Беззаботность так и лезет из всех щелей,– фыркнула Марселин, закатив глаза.

–Здесь хотя бы, если ты сделаешь что-то странное, это будет казаться нормальным.

Тайрес сам по себе был слишком странным для того, чтобы его обитателей могли удивить странности других. Пожалуй, это было одним из немногих плюсов этого места, которые мог выделить Стефан.

Однако они стоят в стороне слишком долго, и вскоре это может привлечь внимание. Феи ценили подвижность и резвость, а не подражание каменным статуям. Стефан еще мог бы как-то отвертеться, сказав, что они обсуждали важные магические дела, но слишком многие знали, что они оба работают с Гилбертом и часто общаются. Вариантов было слишком мало, и Стефан совсем не знал, что делать, когда Марселин неожиданно повторила:

–Ты так и будешь молчать?

–И что я должен сказать?– спокойно поинтересовался он.

Стефан почувствовал, как магия внутри Марселин всколыхнулась. Так бывало, когда она готовилась ставить барьер, открывать портал или нападать на противника. Но то же самое происходило, когда она сильно нервничала. К удивлению Стефана, краем глаза он заметил, что Марселин покраснела – ее кожа была всего немного темнее его, и это сильно бросалось в глаза.

–Я была абсолютно уверена, что ты попытаешься пригласить меня на танец.

«Великий Лайне…»

У него ведь действительно была такая мысль, но он вовремя отбросил ее. Марселин не понравилось бы, если бы он проявлял знаки внимания прямо здесь. Она бы растерзала его прежде, чем он успел бы что-нибудь сказать. На его комплимент об ее платье она ответила улыбкой, но Стефан решил не рисковать лишний раз.

–А я был уверен, что ты не согласишься.

Марселин вновь усмехнулась, но при этом как-то нервно дернула плечами.

–Ты сам сказал, что все странное здесь становится нормальным.

Его угольно-черный жилет вдруг показался слишком тесным.

–Ты намекаешь мне на то, чтобы я пригласил тебя на танец?

Марселин посмотрела на него так, словно всерьез обдумывала эту возможность, но при этом на ее губах застыла нервная улыбка. Наконец она кивнула, и Стефан почувствовал, как его сердце упало вниз.

«Великий Лайне…»– повторил он с мольбой. Он старался не вспоминать о том, что Лайне никогда не сможет его услышать,– все равно это было лучше, чем молиться богам, которые могли, но не хотели внимать их просьбам.

Стефан волновался, и он даже не пытался этого скрыть. Только идиот не знает, что у него особое отношение к Марселин, однако сейчас он ощутил странную потребность скрыть это. Ему хотелось стать обычным Стефаном, а не Стефаном, отчаянно цепляющимся за прошлое.

Он покашлял от волнения, собрался с силами, наклонился к ней, чтобы посмотреть прямо в глаза, и спросил:

–Марселин из семьи Гарсиа, я могу пригласить тебя на танец?

Принятые у фей и эльфов слова обожгли ему горло. Он знал, каков будет ответ, но все равно вздрогнул, когда Марселин произнесла:

–Разумеется, Стефан Безродный.

Стой они чуть ближе к остальным гостям, кто-нибудь бы обязательно это услышал. Услышал и подхватил, как свежий интересный слух, а не факт, который в коалиции был известен едва не каждому.

Теплая крохотная ладонь Марселин легла в его руку. Магия внутри нее взбурлила, что не осталось незамеченным, но Марселин быстро взяла себя в руки. Она словно боролась со своим внутренним врагом и делала это вполне успешно. Когда они вдвоем кинулись спасать Гилберта от последствий рокота, Марселин подавила свой страх так же быстро. Стефан похвалил бы ее за успехи, если бы не знал, что он – совсем не тот, кто должен говорить это ей.