Фандом - Анна Дэй

– Вот, обсуждаем следующий ход, – отвечаю я.

Эш оглядывает кирпичный потолок, избегая встречаться со мной взглядом.

– Я думал, вы с Уиллоу уже всё обсудили.

– Хватит, Бельчонок, остынь! – срывается на нём Нейт. – Не прогонять же ей единственного придурка, который мог нас спасти?

Судя по резкому вздоху, такое объяснение Эша не устраивает.

– Найдём машину, заберём Кейти и переплывём к ничейным землям, – сообщаю я Эшу наш план. Конечно, они переплывут, а я останусь, но сейчас не время вдаваться в подробности.

– Интересно, – отвечает Эш, и даже в сумраке заметно, что его щёки заливаются краской. – Вот только я не умею плавать.

Дефы не умеют плавать. Об этом говорилось в книге. Где им учиться плавать, если река забита всяким мусором и в неё сливают сточные воды?

– Не беспокойся, я знаю, где взять лодку, – отвечаю я.

Нейт светит на жёлтые знаки, о чём-то раздумывая.

– Вот бы понять этот шифр… Сэкономили бы кучу времени, – говорит он.

– Две линии, одна чуть короче другой, – вслух размышляет Эш, возвращаясь взглядом к тайному знаку. – Знаки все одинаковые?

– Да, – отвечает Нейт. – Только углы различаются.

– Похоже на стрелки часов, – говорит Эш.

Он прав! Минутная стрелка и часовая стрелка. И как это мы с Нейтом раньше не заметили? «Чти минуты», – говорится в считалке. То есть считай минуты, а не часы.

– Стишок, тот самый стишок!

– «Чти минуты», – подтверждает Эш. – Повстанцы могли спрятать шифр в детской считалке, которую знают только дефы.

– Минутная стрелка указывает на правильный туннель, – киваю я. – Хитро придумано.

Нейт весело улыбается.

– Что ж, пошли экономить кучу времени! Все за мной! – И, поднимая брызги, Нейт убегает вперёд по тёмному коридору. – Догоняйте, тормоза! – кричит он нам.

Мы с Эшем идём за ним. Воздух становится всё гуще. Чем дальше от люка, тем выше влажность в туннелях. Скоро мы уже шагаем с трудом, будто пробиваясь сквозь невидимую стену. Нейт останавливается у следующего знака и поворачивает в другой туннель.

– Так чего же хотел твой полубог? – спрашивает Эш холодным и неприятным голосом.

– Послушай, то, что ты видел в ховеркрафте…

– Не важно, – прерывает он меня.

– Мне нужно было, чтобы он нам помог. Я притворялась.

– Выглядело вполне искренне, на мой взгляд.

Мы проходим мимо следующего знака, коридор сужается.

– Держись правее! – командует Нейт.

В новом туннеле пол наклонный, и я едва не падаю в воду, не успев схватиться за стену. Эш поддерживает меня за локоть. Поднимаясь, я замечаю в воде крысу: она не то бежит, не то плывёт куда-то по своим делам. Я в страхе хватаю Эша за руку, и мы шагаем дальше по лабиринту коридоров. Интересно, откуда же взялся этот стишок и что он на самом деле означает? Жёлтые знаки на стенах были описаны в книге, может, и стихотворение тоже было, только Салли Кинг не написала о нём поподробнее? Вряд ли. Роза не расшифровала знаки в туннеле, а она должна бы знать детскую считалочку. Она ведь деф, а Эш говорит, что считалку знают все дефы с раннего детства. Может быть, это действительно предсказание обо мне?

«Надежды росток… крошка цветок…»

Нейт останавливается под какой-то лестницей и гипнотизирует её взглядом.

– Конечная остановка. Освободим вагоны! – Указывая на жёлтую полоску на стене, он говорит: – Это знак из канона. Гараж с машиной прямо над нами.

– О чём это он? – спрашивает Эш. – Что это за канон, о котором вы столько говорите?

– Ты не поверишь… – отвечаю я.

– Опять секреты? – Вырвав у меня руку, Эш лезет наверх по железным скобам.

Мне грустно и одиноко. Между нами уже не стена секретов, а непроходимый лес с колючками чертополоха и крапивой. В мои мысли вдруг врывается знакомый голос, такой недостижимо далёкий: «И принцесса уснула и спала сто лет. Она не умерла. Лицо её оставалось нежным, а щёки румяными, как в день, когда она родилась». Это папин голос.

Я смотрю вверх и зову его:

– Папа!

– Ты слышала папин голос? – со смесью страха и радости спрашивает Нейт.

Прислушавшись к шуму воды, шороху крыс и стуку ботинок Эша по лестнице, я разочарованно качаю головой:

– Нет, Нейт. Просто послышалось. Не обращай внимания. – У меня нет ни времени, ни сил раздумывать сейчас о голосах.

Я ставлю ногу на железную ступеньку, но Нейт направляет луч фонаря мне в лицо и шепчет, наморщив нос:

– Виола, я тут подумал… Откуда гемы узнали о той вылазке на «Скотобойню»?

– Не знаю, и Уиллоу тоже не знает. Я его спрашивала.

– Не могу понять… В каноне говорится, что единственным гемом, знавшим о нападении на притон, был Уиллоу, потому что из-за него нападение и состоялось. Но в нашем случае Уиллоу не приходил в город и не попадал в плен к повстанцам. Откуда же ему стало известно? – Запустив пальцы в густые светлые волосы, Нейт чуть не стонет: – Ничего не понимаю…

– Эй, вы решили остаться в трубе? – окликает нас сверху Эш.

– Идём! – отвечаю я, взглянув вверх. Какие у Эша стёртые до дыр подошвы ботинок! Как он в них ходит? И, повернувшись к Нейту, говорю: – Уиллоу узнал о нападении на бордель от отца.

– Хуже всего, что гемы знали о нашем появлении в Колизее. Откуда? В каноне об этом не было ни слова, – хмуро продолжает рассуждать Нейт.

– Да, не было, но бордель совсем недалеко от Колизея. Если гемы пронюхали о нападении, может, заметили нас из вертолётов, пролетая над ареной. Но я почему-то думаю, что среди повстанцев есть предатель. И мы его не знаем. Это может быть даже Саскья… или Мэтью.

– Или… Или это тот, кто тоже знает канон, – заключает Нейт.

Мы молча смотрим друг на друга, поражённые этой догадкой. Я тянусь к цепочке с половинкой сердца, но натыкаюсь на голую шею.

– Элис не могла… Зачем ей?

Всё вокруг словно замедляется: медленнее течёт вода, еле-еле скребутся крысы, даже моё сердце бьётся медленнее.

Потому что я знаю ответ.

Если я умру, то не смогу пройти сюжет до конца и мы не вернёмся домой.

Любовь. Иногда о любви говорят так, будто это душевная болезнь.

Сойти с ума от любви, потерять голову, заболеть от любви…

Кто знает, может быть, так оно и есть? Элис была страстно влюблена в Уиллоу целых два года. И не просто в актёра Рассела Джонса, исполнявшего роль Уиллоу, а в персонажа книги Уиллоу. Это почти помешательство, правда? Кто лучше меня, такой же помешанной, знает о страсти Элис?