Фандом - Анна Дэй

– Ты прав, Торн, – сильным голосом говорю я. – Я предала тебя. Я рассказала гемам о нападении на бордель. Я рассказала им, где устроить засаду.

– Нет! – кричит Эш. – Виола, не надо! Он убьёт тебя!

Эш прав, но мне есть что ещё сказать.

– Кейти ничего не знала. Я ничего не рассказала ей. Боялась, что она расскажет тебе, что она теперь за тебя.

Торн хохочет, сжав моё лицо сильнее, так, что я едва дышу.

– Я так и знал, крошка цветок! – Он отталкивает меня, и я падаю головой на асфальт. Торн внимательно смотрит на меня. – Ты думала, что Катерина расскажет мне? Что она предаст тебя?

Я киваю, сплёвывая что-то горячее и солёное.

– Она теперь за повстанцев.

Торн мгновение смотрит на огонь, по его лицу пляшут янтарные блики, он что-то шепчет. Внезапно он бросается к церкви, словно человек, у которого вот-вот отберут самое дорогое. Повернувшись к Эшу, я взглядом пытаюсь сказать ему: «Я не могу потерять Кейти».

Наверное, он слышит мои мысли, потому что без слов хватает меня за руку, и мы бежим к церкви.

Мы врываемся в деревянную дверь почти сразу вслед за Торном. Нас встречает стена чёрного густого дыма. Дым ест глаза, не даёт дышать. В церкви очень странно пахнет, похоже на запах бензина в автобусе дефов или на застарелый виски в немытом папином бокале. Торн почти скрылся в клубах дыма, нам виден лишь его широкоплечий силуэт.

Взявшись покрепче за руки, мы пробиваемся сквозь стену дыма. Кое-где виднеются остатки столов, я замечаю разорванный гобелен с пеликаном и хороводом ангелов. Но наш путь свободен: пламя до нас не добралось.

Я застываю на месте.

Нейт. Я не могу оставить его в огне!

Надо думать о Кейти. Задержав дыхание, я заставляю себя шагать следом за Торном и тащу Эша за собой.

Взглянув вверх от подножия лестницы, я вижу, что Торн уже у двери Кейти. Он пытается открыть дверь, но она не поддаётся. Бросив на меня взгляд, Торн выкрикивает только одно слово:

– Заперто!

Ключа у него, видимо, нет.

От беспомощности и от дыма у меня из глаз льются слёзы. Неужели нам остаётся только стоять здесь и плакать? Дверь вибрирует под ударами изнутри. Скорее всего, Кейти сейчас в ужасе наваливается на неё всем телом – пытается выбить. Торн бросается на дверь с другой стороны, но места мало, ему негде разбежаться. Дверь не поддаётся.

Эш взлетает вверх по лестнице, не выпуская моей руки.

– Нож! – кричит он Торну. – Дай нож!

Торн не спешит подчиняться, подозрительно глядит на Эша, но Кейти бьётся в дверь, и её жизнь, кажется, перевешивает все подозрения. Торн вынимает нож и подаёт Эшу рукояткой вперёд.

Кончиком лезвия Эш поддевает дверные петли, выворачивает болты.

– Скорее! – торопит его Торн.

Эш действует спокойно и аккуратно, словно собирает в поместье яблоки или горох. Меньше чем за минуту все шесть болтов вытащены. Мы втроём поднимаем тяжёлую деревянную дверь и снимаем её с петель. Влетев в комнату, я хватаю Кейти в объятия. В запертую комнату дым не добрался, и я пытаюсь надышаться впрок.

– Виола! Торн! – восклицает Кейти, поливая слезами мою шею. – Вы пришли за мной.

– Надо спешить, – отвечаю я.

– Уходим! – торопит Торн.

– А это кто? – спрашивает Кейти, заметив Эша.

– Сейчас не время, Катерина! – рычит Торн.

Кейти не спорит, видимо догадавшись по выражению его лица, что сейчас действительно не время.

Мы бежим вниз по лестнице, погружаясь в чёрный удушливый туман. Пламя разгорелось ещё сильнее, и теперь вся церковь заполнена обжигающим дымом. Мы несёмся к двери, закрывая рты рукавами, чувствуя нестерпимый жар близкого пламени. Дышать невозможно – рот словно в огне. Пытаясь задержать дыхание, я давлюсь густым дымом, от которого ещё сильнее горит внутри.

У двери я оборачиваюсь, в последний раз оглядывая чёрную стену, за которой среди языков пламени остался мой младший брат.

– Прощай, – шепчу я.

– Прощай, – отвечает мне пламя.

Ужасный грохот сотрясает здание. Я прячу лицо в ладонях, пытаюсь защититься от клубов пыли и грязи, взлетевших в воздух. Всё кончено. Повстанцы как следует заминировали церковь. Здание каменное, огонь сожрал бы деревянную отделку и мебель и потух, оставив почти не тронутыми стены и крышу. Мы ковыляем подальше от двери, цепляясь друг за друга, как слепые, кашляя и отплёвываясь.

Подбегают Саскья и Мэтью и тащат нас прочь от горящей церкви. На безопасном расстоянии мы все ненадолго замираем и смотрим на объятые пламенем руины, зачарованные танцем красных и оранжевых огненных змей. Штаба повстанцев больше не существует. Как странно, церковь простояла на своём месте несколько сотен лет, пережила войны, бомбёжки, в ней молились, находили утешение, а взрывчатка в одночасье её разрушила. Сровняла каменные стены с землёй. Страшно смотреть, но и отвернуться невозможно, будто видишь льва, терзающего газель, – жертву нестерпимо жаль, но и сила льва не может не вызывать восхищения.

Наконец Эш поворачивается ко мне.

– Надо бежать, – шепчет он.

Слишком поздно. Торн не забыл моих признаний. Он оттаскивает меня от Эша и бросает на колени. Как он похож на льва! Но сейчас я в роли газели, и у меня Торн восхищения не вызывает. Его прикосновения несут лишь боль и ужас.

– Нет! – кричит Саскья. – Она обманула тебя. Наговорила всякого, чтобы спасти подругу!

– Торн, пожалуйста! – кричит и Кейти.

Эш бросается на Торна, но безуспешно: такую глыбу одним ударом не свалить.

Торн оборачивается к Мэтью:

– Придержи её дружка. Пусть полюбуется.

Мэтью заламывает Эшу руки за спину и шепчет ему что-то на ухо. Не знаю, что говорит Мэтью, но Эш больше не сопротивляется.

– Ты готова, крошка цветок? – спрашивает Торн.

Я чувствую, как дуло пистолета прижимается к моей голове. Не могу дышать. В глазах танцуют белые точки. Руки и ноги отнимаются.

Кейти выступает вперёд, загораживая пылающую церковь. Подняв руки белыми ладонями к Торну, она пристально смотрит на него.

– Не надо, – говорит она. – Отпусти её ради меня.

Голос Торна пронизан горечью и ненавистью.

– Она предала нас, Катерина. Она рассказала гемам о нападении на «Скотобойню», и они подстерегли нас в Колизее. Она привела нас в западню. Многих убили, остальных взяли в плен.

Голос Кейти звучит всё так же спокойно, рыжие волосы пламенеют, как костёр.

– Виола никогда бы не предала дефов.

– Откуда ты знаешь?