Тайна сердца - Арина Теплова

каком-то заторможенном сне, начала неторопливо стягивать перчатки. Ее взор, стеклянный, безмолвный и пустой, показался Ане ненормальным. Горничная начала помогать девушке раздеваться, расстегивая бриллиантовые пуговички на ее шубке.

— Сильно замерзли? — спросила пытливо Анюта, внимательно смотря в лицо Даши, которая, чуть прикрыв веки, пребывала в каком-то оцепенении. — Что-то вы совсем бледная, и шляпка криво сидит.

— Она упала, — ответила Даша тихо, вытянув длинную шпильку из светлых волос, и отдала треугольную шляпку Ане.

— Как же так? Я очень хорошо закрепила ее, барышня, не могла она упасть, — удивленно произнесла Аня, нахмурившись. — А волосы, что так растрепаны? Ветер был сильный?

В ответ Даша лишь промолчала, чувствуя, что просто не в состоянии отвечать. Все ее душевные силы за последние часы ушли на то, чтобы играть нежеланную роль. Всю верховую прогулку она улыбалась, молчала, уступала Илье. Позволяла себя целовать, когда он хотел и сколько хотел. И не сопротивлялась даже, когда его неумолимые руки обнимали ее стан, дерзко лаская плечи, волосы, спину. Однако в эти моменты Даша хотела закричать на молодого человека, оттолкнуть его и вырваться из его объятий. И сказать, что он не имеет права целовать ее подобным образом, но не могла. Она чувствовала, что малейшее ее сопротивление будет встречено Тепловым в штыки, и он разозлится.

— Да что случилось-то, барышня? Что с вами?!

— Даже и не спрашивай, — ответила Даша горько, снимая шубку. Только теперь выйдя из того оцепенения, в которое она себя вогнала, чтобы контролировать свои настоящие эмоции, девушка всхлипнула и, закрыв лицо ладошками, упала на кровать и разрыдалась.

— Батюшки, барышня! — опешила Аня, которая стояла рядом с нею и испуганно смотрела, как стройное тело Даши в шоколадной амазонке сотрясается в конвульсиях. — Да что же это? — лепетала горничная удрученно, ничего не понимая.

Словно тяжелая маска спала с нее, и Даша смогла вволю наплакаться и побыть самой собой, той самой несчастной девушкой, в которую превратил ее Теплов своими действиями и угрозами. Даша проплакала, наверное, около четверти часа, и когда горестные конвульсии стали понемногу стихать, Анюта, которая почтительно стояла рядом, села на кровать и начала осторожно ласково гладить девушку по спине.

— Поплакали, и будет, — успокаивала горничная. — Теперь легче станет.

— Не станет, Анюта, — пролепетала Даша и, повернувшись к Ане, села на кровати, а затем встала. — Помоги мне, милая, раздеться.

— Конечно, барышня, — кивнула та, так же вставая с кровати, и начала расшнуровывать платье девушки. — Илья Григорьевич обидел вас, что ли? Кричал на вас?

— Еще хуже, — невольно вымолвила она, пытаясь распустить густой длинный хвост волос, который падал на ее плечо.

Вид этих светлых локонов просто терзал душу Даши. Поскольку до сих пор в ушах девушки звенели слова Ильи, произнесенные им на предпоследней их стоянке. Тогда молодой человек, уткнувшись своим лицом в ее волосы, долго стоял, вдыхая их аромат, и проворковал: «Волосы у тебя такие мягкие и шелковые…».

— Куда ж хуже? Неужто ударил вас? — воскликнула испуганно горничная.

— Да ты что, Анюта?! — опешила Даша, обернувшись к ней.

— А что? Он точно может, — со знанием дела ответила Анюта. — По мужику всегда видать, буйный нрав у него или нет. А характер-то у Ильи Григорьевича ох какой тяжелый.

— И не говори, милая. Если бы ты знала, какая это мука, выносить все, когда он рядом.

— Да уж, злющий он уехал. Вы, бедная, явно с ним намучились.

Даша уже стянула амазонку, корсет и осталась в одной нижней юбке и тонкой рубашечке. Вдруг повернувшись к горничной, девушка тихо сказала:

— Знаешь, милая Анюта, я так запуталась, так запуталась. Совсем не знаю, что мне делать.

— Дак мне все расскажите, может, смогу помочь вам, — приветливо заметила Аня.

— Нет, не сможешь. Я и сама не понимаю, что происходит.

В этот момент постучали, и Анюта сразу же кинулась к двери, так как Даша была не одета. Горничная выглянула в коридор и быстро спросила лакея, что ему нужно. А затем обернулась к Даше, которая стояла за ширмой и снимала нижнюю юбку, и произнесла:

— Марья Ивановна за столом вас ждет, барышня. Говорит, что все в сборе, только вас ожидают.

— Анюта скажи, что я не голодна и не буду спускаться, — выпалила Даша.

Понятливо кивнув, горничная все передала лакею и закрыла дверь. Аня направилась за ширму и, принимая у своей хозяйки нижнюю юбку, удивленно поинтересовалась:

— Как же, барышня? Вы ж на свежем воздухе столько часов верхом провели, неужели совсем не проголодались?

— Голодная я, Аня, аж желудок болит, — тихо ответила Даша, надевая простое легкое платье из белой кисеи. — Но мочи нет у меня вниз идти и снова его видеть, понимаешь?

— Кого?

— Да братца моего, Илью Григорьевича, — вымолвила Даша в отчаянии, выходя из-за ширмы. Печально просмотрев на горничную, девушка попросила: — Ты мне, милая, что-нибудь тайком с кухни принеси, можно простого хлеба с холодной говядиной или булочек каких.

— Ох, барышня, что-то я чувствую неладное, — вздохнула Анюта. — И кататься-то верхом вы не хотели ехать с Ильей Григорьевичем и теперь не желаете из-за него к ужину спускаться. Кажется мне, неволит он вас чем-то.

— Неволит, милая. Да мучает, сил нет, — пролепетала она. Взяв руки Анюты в свои, Даша несчастно посмотрела в глаза горничной и добавила: — И сказать-то стыдно…

— Да скажите как есть. Я никому не скажу.

— Ты знаешь сначала, когда он в первый раз поцеловал, я думала, что ничего страшного. Но вчера он весь день так и норовил меня поцеловать, а руки вообще не убирал с моей шубки. А сегодня прямо замучил меня. Целует да целует. Да еще и гладит, да так дерзко, прям стыд один.

— Целует как брат? — переспросила Аня, не понимая.

— Да нет же, — нервно ответила Даша. — В губы прямо. Так брат не целует.

— Ох, что-то я ничего не понимаю, барышня. Неужто как девицу вас целует?

— Да. Как будто жену или любовницу, — глухо сказала Даша, опуская глаза и нервно теребя оборки на платье. — А я даже сказать ему слово не могу против, потому как знаю, рассердится он. — И, в отчаянии подняв глаза на горничную, девушка произнесла: —