Тайна сердца - Арина Теплова

просто показалось, что Теплов смотрел на нее страстно и любовно? Может, у него всего лишь хорошее настроение, и ему было не с кем прогуляться? И он пригласил ее просто от скуки? Даша хотела в это верить, но ее трепещущее сердце отчетливо твердило, что молодой человек вел себя неприемлемо, слишком напористо, страстно, а иногда даже вызывающе и порочно. Вечером, за ужином, Илья вновь превратился в сурового отстраненного старшего брата, при матери и Оленьке, и Даша только пару раз заметила, как он смотрел в ее сторону.

Промаявшись бессонницей от своих гнетущих дум почти до утра, девушка сомкнула глаза лишь на рассвете. Когда Анюта добудилась ее, то Даша сквозь дрему услышала ласковый голос горничной:

— Дарья Сергеевна, проснитесь, уже девять! Илья Григорьевич спрашивает, отчего вы до сих пор не спустились в кабинет?

Распахнув глаза, Даша мутным взором уставилась на склоненное лицо горничной и наконец осознала, о чем говорит Анюта. Уже девять утра и закончился завтрак, она должна находиться в кабинете Теплова. А она еще даже не одета. Даша быстро вскочила на ноги и, бросившись к кувшину с водой для умывания, на ходу попросила Аню:

— Анюта, достань бледно-серое платье из кисеи, я его надену.

— А может, барышня, новое какое? — предложила Анюта, открывая шкаф. — Вчера такие прелестные наряды доставили. Грех просто не надеть.

— Нет, Анюта, они слишком открытые и дорогие, чтобы каждый день в них ходить, — ответила девушка, вытираясь мягким полотенцем.

— Отчего же, барышня? Вот это нежно-розовое с цветами и бабочками, шелковое, едва вырез до груди достает. К тому же ваша сестрица Елизавета все время в таких богатых нарядах и ходит. А вы отчего хуже должны одеваться? Вы ведь гораздо красивее ее и тоньше.

— Только при ее горничной не скажи этого, — осекла Даша, проворно стягивая с себя ночную рубашку и надевая тонкую сорочку. — А то Лиза разозлится.

— И что серое старое доставать? — с сожалением заметила Аня.

— Да, побыстрее, Анюта, прошу тебя, — вымолвила Даша и, сев на постель, начала торопливо натягивать белые чулки, которые горничная заботливо положила перед нею чуть ранее. — Илья Григорьевич, наверное, уже гневается, что я до сих пор не спустилась в кабинет.

— И что же вы, не покушавши, пойдете? Завтрак-то уже убрали из столовой.

— Ничего, потом пообедаю, — отмахнулась Даша.

Схватив из рук Анюты корсет и надев его, Даша начала застегивать крючки. Руки тряслись, и у нее ничего не получалось, она сильно нервничала. Предчувствовала, что Илья ее непременно отругает за то, что она проспала и опоздала к началу приема посетителей. Сегодня, в понедельник, он принимал по личным делам, и Даша по его поручению обычно кратко в дневнике записывала, как звали просителя, чего он хотел, и что потом решил по этому поводу Теплов. Аня быстро подошла к Даше и предложила:

— Позвольте, барышня, я помогу вам.

— Ох, Анюта, прошу, побыстрее, — пролетала она, поворачиваясь к горничной спиной, чтобы той было удобно шнуровать корсет. А сама схватив правой рукой мягкую щетку для волос, начала проворно расчесывать длинные светлые локоны. — И прошу тебя, впредь буди меня раньше восьми. Чтобы как сегодня не вышло.

— Не понимаю, барышня, что вы так переживаете? Ну, опоздаете ненамного, что с того? Елизавета Григорьевна порой до обеда спит, и ей ничего. Почему вы должны, как служанка какая, раным-рано вставать?

— Оттого, что Лиза — родная сестра Ильи Григорьевича, а я только двоюродная. С меня и спросу больше.

— Ну и неправильно это, — заметила Аня.

Почти слетев с мраморной лестницы, Даша бегом пронеслась по парадной и резко остановилась у кабинета Теплова. Часы в этот миг пробили три четверти десятого, и девушка затравленно обернулась на них. Она постояла минуту около двери в пустынном коридоре, пытаясь отдышаться. Крестьян и других людей со своих земель Теплов принимал всегда с черного хода в кабинет. Дабы они своим простым видом не омрачали парадной, если вдруг поутру в гости к Тепловым пожалует кто-нибудь из знакомых или друзей.

Нажав на дверную ручку, девушка стремительно вошла в кабинет. Теплов стоял у окна с заложенными за спину руками и говорил с неким бородатым мужиком. Едва она появилась, Илья обернулся голову в ее сторону и, улыбнувшись девушке, заметил:

— Дарёна, ты опоздала. Я уже начал принимать.

Он сказал это как-то по-доброму и ласково. Даша, не понимая, отчего он не гневается, поздоровалась и извинилась:

— Простите, я проспала, — она направилась к секретеру, где обычно работала.

Мужик поклонился ей. А Теплов вновь устремил взор на своего посетителя и согласился:

— Так и быть, велю приказчику вашему, Тимирову, чтобы освободил твоего старшего сына от работ в поле, пусть ремесленному делу у кузнеца учится.

— Вот спасибо, барин, а то ужо Михайло Егорович ни в какую не хочет понимать меня.

— Все, ступай, — велел Теплов. — Да скажи, пока пусть не заходят, следующего сам позову.

— Слушаюсь, барин, — кивнул мужик, комкая в руках шапку, поклонился Даше и вышел.

Еще даже дверь за мужиком не закрылась, как Теплов стремительно преодолел расстояние до девушки, стоящей у секретера. Она просматривала бумаги, которые положил ей сегодня Илья. Руки молодого человека вмиг обвили стан Даши, и он прижался к ее спине, проворковав над нею:

— И что же ты видела во сне, моя хорошая? Наверное, что-то приятное, раз никак не могла проснуться?

Даша невольно напряглась всем телом от того, как сильные руки молодого человека дерзко сжали ее стан под грудью, а теплые губы по-свойски начали целовать ее висок и ушко.

— Ничего не видела, братец, — тихо ответила девушка. Она ощутила, как Теплов напрягся. Резко убрав руки с ее талии, он развернул Дашу к себе, как куклу, и сквозь зубы процедил:

— Запрещаю тебе называть меня братом!

Услышав в его голосе свинцовые властные нотки, она опешила, отчетливо увидев недовольство в аквамариновых глазах.

— А как же я должна?

— Ильей Григорьевичем, Ильей, как хочешь! Только не этим ужасным словом, ты поняла меня, Дарёна?

Она медленно кивнула, и его взор стал теплеть.

— Отчего ты опять в этом жутком наряде? — спросил он, нахмурившись. — Отчего не надела одно из платьев, что мы купили тебе вчера?

— Они слишком красивые, мне жалко их.

— Дарья Сергеевна, — наставительно заметил