Охотники за пламенем - Хафса Файзал

– Вместе мы поднимем дюны с земли и обрушим смерть с небес. Вместе мы способны на всё.

Зафире показалось, что не огонь костра сейчас согревает пустоту в её груди.

Кифа Дарвиш растянула губы в улыбке, и это было похоже на начало чего-то, на что Зафира никогда не надеялась.

– Так что? Хочешь чего-нибудь?

Зафира посмотрела на протянутые руки Кифы и приняла синий мешочек.

Засахаренный миндаль.

Когда Альтаир заснул, Зафира ещё долго была настороже. Беньямин настолько глубоко погрузился в свою книгу, что тоже скорее походил на спящего. Кифа дремала на спине, с красным поясом под головой, с копьём на груди. Неистовая дева в минуту покоя.

«В это мгновение мы – две души, потерянные под луной».

Не это ли и есть жизнь? Собрание мгновений, собрание людей. Каждый потерян, всегда, где бы он ни был.

Зафира встала, окинула взглядом руины. Она нигде не увидела принца, и это было к лучшему.

Схватив свежую тунику, Охотница вытащила из сумки кусок любимого мыла и накинула на плечи плащ, тяжесть которого казалась одновременно знакомой и чуждой. Почти как помеха, почти как любимое одеяло.

Она шарахнулась от суетящихся жуков, поднялась на самую высокую точку руин, затаив дыхание при звуках хрустящего под ногами щебня, и посмотрела вдаль. Недалеко от места, где она стояла, пейзаж усыпала небольшая группа деревьев. Если между ними затерялся ручей, Охотница намеревалась им воспользоваться.

Пески затаили дыхание, когда Зафира, прокравшись между каменными глыбами, ступила на зыбкую землю. «Marhaba, тьма, моя даамова подруга».

«Marhaba, Охотница, наша старая подруга», – шептали пески, танцуя от дюны к дюне. Растущая луна окрашивала их тонами синего и чёрного, а дымка тени приглушала её сияние, усиливая холод и вызывая дрожь. Дюны покрылись рябью, темнеющими тенями, извивающимися точно змеи. Ветер стонал, плакал, умолял о свободе.

«Что ты такое?»

«Определить – значит ограничить».

Зафира медленно выдохнула. Сначала она думала, что слышала лишь зов тьмы, но теперь заговорили и пески? Охотница остановилась, чтобы оглянуться: огонь превратился в светящуюся точку между каменными плитами, однако тишина обещала, что её отсутствия никто не заметит.

Зафира ускорила шаг, миновала одну пальму, две, а затем вышла на поляну, окружённую несколькими деревьями. Она раздвинула ломкие лозы, скользящие между извилистыми корнями и шатающимися камнями.

Высокая трава сменилась более низкими растениями. Слабое течение ручья несло тёмно-синие воды с запада на восток под мрачной луной. Зафира улыбалась, как никогда радуясь возможности вымыться.

Пока не услышала звук.

Звук стали, разрезающей ночь. Выдохнув поток проклятий, Зафира снова скрылась в тени.

Там. Блеск изогнутого лезвия, чуть левее того места, где она стояла.

В лунном свете его выдавал профиль, тонкий и неподвижный. Непокрытые растрёпанные волосы. Заострённый нос. Чуть приоткрытые губы. Зафира представила бурю в его мрачных глазах. Он приподнял голову, сверкнув полосой шрама.

Насир. Что-то закипело в животе Охотницы.

Принц медленно опустил голову и поднял перед собой скимитар. Зафира посмотрела вправо, но не увидела соперника. Он был один. Зафира нахмурилась, глядя, как плавно он повёл скимитаром, ярко мерцающим в лунном свете, прежде чем принялся рассекать воздух парящими полумесяцами.

Он помедлил, выставив вперёд скимитар, и её взгляд последовал за блеском клинка к руке Насира, плывшего сквозь траву. Она слышала о хашашинах и их тренировках, но никогда не предполагала, что в этих упражнениях кроется нечто большее, чем грубая жестокость.

Это не было ни грубым, ни жестоким. Это было танцем, грациозным и гибким. Исполненным изящества. Насир двигался так, будто был сотворён из тихой воды. Плечи и спина его оставались прямыми. Зафира могла только представить, насколько плавными были бы его движения, если бы он скользил по песку, а не по неровной траве оазиса.

Быстрый как молния, Насир прыгнул, описав полный круг, прежде чем резко опустить скимитар по ниспадающей дуге. Он закончил, прижав плоскость клинка к другой руке и выдохнув.

Принц опустил оружие, приняв новую стойку. При виде его обнажённой груди, небольших выступов вдоль живота, отбрасывающих тени на его кожу, глаза Зафиры вспыхнули. Мускулы Насира змеились, напрягались в такт дыханию, низкие тёмные шальвары колыхались вокруг бёдер.

Когда принц повернулся к воде, у Зафиры перехватило дыхание, живот сжался.

Его спину усеивали пиявки. Аккуратные, будто намеренно упорядоченные, ряды толстых чёрных комочков начинались на лопатках и спускались вниз до пояса штанов. Насир исчез в потоке, который определённо был глубже, чем ручей, если смог скрыть его с головой. Возможно, это была река. Но откуда ей знать? Зафира всю жизнь провела в Деменхуре, где был только снег, снег и ещё больше снега.

Охотница прижалась головой к ближайшему дереву. Ей казалось, что она ощущает присутствие рядом Ясмин. Теории текли с губ подруги, как розовая вода на свадьбе. Принц с пиявками на спине? Зачем? У него плохая кровь? Яд? Болезнь? С виду он был достаточно здоровым.

Может быть, ради удовольствия?

Мысли Зафиры прервал приглушённый всплеск. Насир вышел из воды. Тёмные волосы прилипли к его голове, а шальвары – к ногам и… Она сжала губы, издав лёгкий звук, когда её пульс участился. Шея вспыхнула.

«Помни о пиявках, – сказала в её голове Ясмин. – Ты смотришь на него из-за пиявок».

Для пущей достоверности Зафира добавила в голос подруги нотку лукавства.

Охотница подняла взгляд, когда Насир медленно прошёлся по телу полотенцем. Он небрежно вытер спину, а затем повернулся ей к лунному свету.

Тени блеснули, сгустились.

«Снег милосердный».

Это были вовсе не пиявки. Это были шрамы. Обугленные и почерневшие.

Зафира выдохнула сквозь зубы.

Насир замер.

Она не шевелилась. Не дышала.

Он наклонил голову.

Она выругалась, повернулась, побежала. Небеса святые. Зачем она шпионила за Принцем Смерти? Она не знала, догонит ли он её, но не могла покинуть безопасный оазис. Она прокляла свой плащ, зацепившийся за пальму, высвободила его и вновь бросилась бежать. На краю поляны она остановилась, спрятавшись между деревьями, чтобы прислушаться и отдышаться.

Вокруг царила тишина, если не считать громких ударов её сердца. Никаких звуков погони.

Пока воздух не уплотнился за её спиной.

На плечо опустилась рука, а спустя миг Зафира уже была прижата к дереву. Длинные пальцы давили на грудь. Капюшон откинулся назад, и она прикусила язык, чтобы не вскрикнуть от неожиданности.