Кризис и Власть Том II. Люди Власти. Диалоги о великих сюзеренах и властных группировках - Михаил Леонидович Хазин

существовании дополнения к завещанию, Генри II потребовал от Беннетта разъяснений, только когда положение компании стало критическим — после окончания Второй мировой и потери военных заказов. В сентябре 1945-го он отправил к Беннетту своего[279] доверенного человека — Джона Бугаса, который потребовал передать Генри якобы имеющуюся у Беннетта копию дополнения. Беннетт ответил театральным жестом — вытащил какую-то бумагу, сжег ее на полу и сказал: «Пусть забирает пепел»; но этот жест лишь подтвердил существование той самой бумаги.

На последовавшем за этим семейном совете, в котором помимо Генри II приняли участие жена старого Форда Клара и вдова Эдсела Форда Элеонора, было решено[280], что основателю компании пора уйти на покой. Одно дело — просто управлять компанией, постепенно впадая в маразм, но совсем другое — фактически лишать всю семью наследства. 21 сентября на собрании совета директоров компании Генри II был избран новым президентом вместо ушедшего на покой старого Форда.

Практик. Наша книга посвящена теории. Отдельные конкретные истории служат лишь для иллюстрации. Но если мы начинаем разбирать кейсы, то отдельные моменты начинают играть важную роль. Мы, разумеется, не можем знать, что было на том самом совете директоров, и семейная история тому подтверждение, но нельзя не отметить — он должен был быть очень хорошо подготовлен.

Теоретик. И вот тут мы подходим к самому интересному моменту всей этой истории. Что сделал молодой Форд, оказавшись у руля терпящей бедствие компании? Немедленно назначил на руководящие посты свою команду, подобранную за несколько лет работы вицепрезидентом? А вот и нет: в том же сентябре 1945 года Генри II обратился за помощью к серьезному человеку:

Когда Генри Форд, чья мать владела домом рядом с домом Ловетта[281], обратился к нему в поисках подходящего человека для своей компании, Ловетт предложил ему Макнамару[282] [Isaacson, Thomas, 2013].

Генри II не просто принял это предложение, но взял на работу в Ford Motors всех остальных «чудо-парней» из статистической группы ВВС, обеспечивавшей учет и оптимизацию всего авиационного снабжения с 1941 по 1945 год. Группа эта была создана по прямой инициативе Ловетта и являлась его самым большим достижением в годы войны. Теперь его самые верные кадры оказались брошены на новый фронт — спасать идущую ко дну компанию молодого Форда.

Читатель. Больше похоже не на передачу компании по наследству, а на назначение того самого «доверенного лица», о котором говорил Соренсен.

Теоретик. Совершенно верно; но это еще не конец истории. Решив проблему с оперативным управлением компанией, Генри II перешел к выполнению следующей, куда более сложной задачи: превращению Ford Motors в публичную компанию. Официальной причиной для этого стали финансовые проблемы:

Генри Форд II понимал, что, оставаясь частной, его компания проиграет конкуренцию с General Motors. Огромные средства, необходимые для модернизации сборочных линий, можно было получить только путем публичного размещения акций. Единственный вопрос заключался в том, как выйти на биржу, не потеряв контроль над компанией [Isaacson, Thomas, 2013].

Но как мы уже знаем по истории Дюпонов и General Motors, диверсификация владения крупными компаниями была политической линией тогдашних правителей Америки, и Генри II, получивший компанию из их рук, должен был действовать именно в этом направлении. На подготовку почвы среди вкладчиков Ford Foundation потребовалось целых 10 лет, и к 1955 году ситуация наконец созрела. Для акционирования компании были привлечены лучшие специалисты того времени, такие как Джон Макклой[283] и Сидни Вайнберг[284]. Подготовленное ими IPO[285] 1956 года стало крупнейшим за всю предыдущую историю США, сделав Goldman Sachs серьезным игроком на рынке слияний и поглощений, a Ford Motors — в полном соответствии с «политикой партии» — публичной компанией. На этом миссию наследника старого Форда в его компании можно было считать завершенной.

Читатель. Получил компанию из рук правительства, и ему же ее и отдал.

Теоретик. Грубо, но в целом правильно. Как видите, даже успешная передача семейного бизнеса по наследству не всегда является успешной передачей семейного бизнеса по наследству. Посмотрим теперь, как уживались с политикой партии оставшиеся крупные игроки — Морганы и Рокфеллеры.

Читатель. Судя по их совместному участию в делах Дюпонов, они и были той самой партией?

Теоретик. На первый взгляд именно так все и было — не случайно конспирологи всех мастей постоянно говорят о «Ротшильдах и Рокфеллерах», борющихся за мировое господство. Морганы благодаря тесному сотрудничеству с английскими банками заслужили репутацию «американской ветви Ротшильдов» — а следовательно, конспирологическая история США должна представлять собой «борьбу Морганов с Рокфеллерами». Тем интереснее посмотреть, что же происходило с Морганами на самом деле.

Начнем наш короткий рассказ с неожиданного вопроса: а кто, собственно, такие Морганы? Как мы уже знаем из кейса Рузвельта, приведенного ранее, и из «Лестницы в небо», созданная Джоном Пирпонтом Морганом финансовая империя строилась по партнерскому принципу: подчиняя своему влиянию все новые компании, «Морганы» предлагали их бывшим владельцам влиться в число акционеров. В результате влияние наследников Моргана-старшего постепенно размывалось, и к концу 1930-х фактическое руководство группой[286] перешло к крупнейшему на тот момент партнеру Томасу Ламонту. Именно он в начале 1940-х восстанавливал разрушенные Лигой свободы контакты Морганов с правительством США.

Многолетний президент JPMorgan Chase and Company Джон «Джек» Морган-младший умер в 1943 году, передав свое кресло Томасу Ламонту, и с этого момента ни один человек с фамилией «Морган» больше не возглавлял основную компанию «Морганов». Сыновья Джека получили в наследство другие компании группы: Генри Морган[287] вместе с Гарольдом Стенли стал основателем инвестиционного банка Morgan Stanley, а Джуниус Морган III[288] долгое время являлся директором Morgan Guaranty Trust. Однако наиболее интересные события, происходившие с компаниями «Морганов» в 1940–1960 годах, были связаны совсем с другими людьми.

Несмотря на легенды о баснословных богатствах Морганов, послевоенное положение JPMorgan Chase and Company уместно было бы назвать балансированием на грани выживания. Потери, понесенные в годы Великой депрессии, и особенно в результате разделения кредитной деятельности и инвестиционной (после закона Гласса-Стиголла), привели к громадному сокращению активов компании. В 1940 году они составляли всего 39 млн долларов — всего вдвое больше личного состояния одного только Бернарда Баруха. В 1950-е JPMorgan Chase and Company проигрывал кампанию по привлечению вкладчиков практически всем конкурентам, заняв место в третьей десятке национальных банков. В 1953 году Джон Макклой (как президент Chase National Bank) предложил Джорджу Уитни (тогдашнему