Агония - Оксана Николаевна Сергеева

И не переживай, Вадюша, себе на похороны я уже скопила, если что, папа знает, что делать.

— Вот вы ненормальные! Нашли, о чем юморить! — снова возмутилась Светка, успевая при этом еще и с Кириллом по телефону разговаривать.

Возмущалась она, конечно, не стёбу Вадима над Рейманами. На эту семейку ей было глубоко плевать. Очень переживала за мать, поэтому не переносила таких шуток.

Смерть Влада стала для всех большой неожиданностью. Но для Шамраев — лишь неожиданностью. На похоронах они не были, свое сочувствие никак не выразили, «друзей» ни словом, ни делом в их несчастье не поддержали. У них было свое горе. К переживаниям о состоянии Регины добавилось беспокойство о здоровье Ангелины Дмитриевны. Каждый считал, что происходящее сейчас — это лишь следствие событий прошлого, поэтому горевать о смерти виновника своих бед великодушия не хватало. Успокаивало одно: к смерти Реймана Вадим не причастен. Владик сам наложил на себя руки, выбросившись из окна своей квартиры. Не смог вынести, что перестал быть для всех «немножко Богом». Родители пытались скрыть его состояние, говорили, что он лечится от депрессии, но, в конце концов, все вылезло наружу. Громко страдающие о кончине сына Рейманы, разумеется, не преминули поплеваться в сторону бессовестных друзей, но «бессовестным друзьям» было все равно.

Вадим поставил на стол чашки: кофе для себя и сестры, и некрепкий чай для матери. Когда развернулся, держа в руках сахарницу, мама уже с довольным лицом попивала кофе из его чашки.

— Спасибо, сынуля, но, ты же знаешь, я люблю без сахара, — улыбнулась она и уткнулась в пиликнувший телефон.

Раздраженно то ли выдохнув, то ли фыркнув, Вадим уселся на свое место, а Света лишь усмехнулась.

— Да ты моя кисонька, она еще обо мне беспокоится. Спрашивает, как я себя чувствую, — умиленно запричитала Ангелина Дмитриевна и сунула дочери телефон: — Светочка, ну-ка напиши Регине, что я еще пару деньков отлежусь, а на выходных к ней приеду, у меня что-то перед глазами все сливается.

— На выходных она сама к тебе приедет, — сказала дочь.

— Выписывают? — обрадовалась мать.

— Почти, — подтвердил Вадим. — Домой заберу. Палыч сказал, что как только капельницы отменят, можно забрать. Будем уколы дома ставить и приезжать на аудиограмму.

— Ну и отлично. Пиши, что я ее жду.

— Она еще не знает. Я утром с врачом по телефону говорил.

— Пиши тогда, что со мной все хорошо, пусть девочка не переживает. А потом я еще Леночке позвоню. Попозже.

— Подружились вы с Леночкой, да? — улыбнулась Света.

— Думаешь, у Леночки был выбор? — посмеялся Вадим.

С Еленой Ивановной его мать столкнулась в палате у Регины. Там они познакомились, поговорили, немного поплакали и подружились.

— Она такая приятная и милая женщина, жалко, что одинокая. Надо подыскать ей приличного мужичка, и пусть перебирается к нам в Москву.

— Почему одинокая, может, у нее кто-то есть, — принялась рассуждать Светлана.

— Я узнавала, нету.

— Света, ты долго еще? — недвусмысленно намекнул Вадим, что пора бы поторопиться.

Света, не споря, отставила недопитый кофе.

— Поехали, конечно. Мам, не провожай, мы побежали.

Сейчас с Вадимом решился бы спорить только самоубийца. Его плохое настроение стойко держалось с тех пор, как Реню положили в больницу. Он и к матери стал заглядывать до поездки в госпиталь, потому что после встречи с Региной с ним невозможно было разговаривать.

— В магазин надо заехать, — попросила Света.

— Заедем, мне тоже сигарет надо купить.

Они притормозили на «пятачке» у цветочного рынка. Светка купила Регине ягодные кексы и еще какие-то сладости.

— Мне кажется, ты стал много курить, — заметила, когда они вышли из супермаркета.

— Тебе кажется.

Вот и весь разговор. В последнее время так постоянно.

Сестре все время хотелось сказать Вадиму что-то небанальное, чем-то немедленно помочь. Но небанальностей не выходило, а банальности он слушать не желал.

— Хотя бы на похороны могли прийти…

Они обернулись на голос Анны Игоревны. Она шла позади них с букетом красных роз, вся в черном. Наверное, собралась на кладбище. Говорят, она целыми днями сидела у могилы Владика.

— Вадим, пожалуйста, пойдем, не надо с ней разговаривать, — умоляюще попросила Светлана, зная, что ничем хорошим это не закончится. Крепко взяв брата под руку, она попыталась увести его, но Вадим будто в землю врос.

— Света, иди в машину, — со сталью в голосе сказал Шамрай, — я хочу кое-что сказать Анне Игоревне.

Сестра послушалась. Забрала у него из рук супермаркетовский пакет и медленно пошла к припаркованному чуть дальше «мерседесу».

— Ни слова соболезнования…

— Не до соболезнований было.

— Не дай бог тебе узнать, каково это — терять детей, — зло сказала женщина. Лицо ее казалось вытянутым из-за глубоко запавших щек.

В груди у Шамрая жарко и болезненно полыхнуло. Чувства задеть легче, чем разум, и чужая злоба, как ни прячься, жалит до самого сердца.

Свою злобу он тоже не стал сдерживать:

— Лучше вообще не иметь детей, чем вырастить такого ублюдка, каким был ваш сын.

— И не стыдно тебе говорить такие вещи, — скривилась Анна Игоревна и отпрянула, как от пощечины.

— Не стыдно. Вы сами сделали его таким. Вы его таким вырастили. Позволили ему стать монстром. Вы разрешали ему все, внушив, что он особенный, а его надо было лечить. Все должны были знать о его болезни. Мы должны были об этом знать!

— Он и был особенным. Все его таким и считали.

— Все, кроме меня.

— Да, — все же признала она, — и это его очень задевало.

— Когда появилась Регина, вы поняли, что в этот раз для Влада все кончится плохо?

— Нет, я это поняла, когда появился ты! Когда я увидела, как ты на нее смотришь! И как она смотрит на тебя! Мой сын умер, и я как будто сама умерла… — Почти «покойница» начала вытирать слезы платком, тут же пунцово раскрасневшись.

— М-м-м, — Вадим понимающе покивал, вспоминая тот далекий вечер, — и вы решили прилюдно ее унизить.

— Я хотела дать тебе понять, что она не для тебя. — Взгляд Анны застыл, увязнув в болоте прошлого. — Эта девушка не для вашей семьи, она вам не ровня. Я хотела, чтобы ты отвязался от нее.

— Не сработало.

— Я хотела, чтобы он оставил ее. У них в отношениях наступило какое-то охлаждение, он редко ездил к ней, они почти не виделись, и я уже обрадовалась… И вдруг он снова озаботился ею. Регина, Регина, Регина… везде Регина! Я знала, что из-за нее случится несчастье! Я знала, что она все разрушит! Я знала, что, если вы сцепитесь из-за этой девки, будет трагедия!

— Трагедия, как вы