Платформа - Роджер Леви

Большинство наладчиков убрались от монитории и покинули комнату, а оставшиеся машины выбросили кабели, сплетая паутину между друг другом и стеной.

Голова Таллена готова была взорваться. Комната померкла, и он мог видеть только сияние мигрени. Вихрь света в его черепе сжался и сфокусировался, и Таллен различил в нем детализированный геометрический узор.

И узнал его. Хотя прежде Таллен его и не видел, но понял, что смотрит на чертеж платформы с обозначениями всех ватерлиний и палубных линий, всех плоскостей, кривых и пересечений. Он видел подводную скважину, трубопровод, каскад вспомогательных труб и генераторы, грохочущие в приземистых балластных башнях.

Ноги отказались повиноваться Таллену, и тот соскользнул вниз по стене, а когда он достиг пола, чертеж качнулся, перевернулся и увеличился, пока наконец-то не показалось твердое ядро его тошноты, сияющее и очевидное на плане.

– Понтон, – прохрипел он.

Понтон? Который?

Он пытался ответить, не зная, откуда приходят эти вопросы и ответы. Как вопреки такой боли ему удавалось мыслить столь ясно?

Номер четыре. Но не днище и не килевой пояс. Обшивка была цела. Его голова пылала.

Тогда где?

Таллен едва не всхлипывал. Он тряс головой, но боль и сияние делались только отчетливее.

Вот! Теперь он видел, что это киль. На длинном гребне бокового киля четвертого понтона образовалась микротрещина. Вот.

Он стиснул веки, и тугой шов боли в его черепе начал постепенно расходиться.

Вот.

И беспамятство пришло, чтобы спасти его.

А потом вернулось сознание.

Зажмурившись от воспоминаний о боли, Таллен почувствовал, как ветер бьет и облизывает его, прежде чем ощутил что-то еще. Потом появились запахи – поразительная шафрановая горечь и обжигающая едкая острота моря.

Тогда Таллен открыл глаза, и при виде его – такого бескрайнего и близкого, вздымающегося и рушащегося – завопил от восторга. Твердые как лед брызги обдавали его лицо, море оглушало. Между громогласным низвержением воды и ее отступлением можно было разглядеть неровный металл палубы.

Таллен попытался посмотреть вниз, но он не мог, не мог шевелиться вообще – только слегка двигать подбородком.

Он вернулся в клетку.

КлючСоб 29: к дому

Итан Дрейм сидел, расслабленный, у себя в кабинете.

– Я готов, – доложил я ему. – Циклолет ожидает.

Он махнул рукой, чтобы я сел в кресло.

– Торопиться незачем.

– В чем дело?

– Кое-что изменилось, Алеф, – сказал Дрейм. – Не надо так беспокоиться. Я знаю, что ты не любишь перемены. Ты такой странный парнишка. Сегодня с нами полетит Мадлен. Это будет сюрприз для нее.

– Мадлен? – Это было плохо. Пеллонхорк ее не ждал. Я обещал ему, что нас будет только двое. Я не знал, что делать.

– О, – ответил я. – О, вы уверены?

– Ей захочется составить планы. Выбрать цвета, ковры. Дом уже почти к этому готов. Когда-то она должна о нем узнать, и этот день – сегодня. Но ничего ей не рассказывай. Я хочу, чтобы это был сюрприз.

У меня колотилось сердце и крутило живот. Я понятия не имел, что мне делать. Пеллонхорк сказал вести себя как обычно, но я не мог представить, как отреагировал бы на это в обычный день. Я сказал:

– Там восемьсот пятьдесят тысяч квадратных метров пола, и…

Итан Дрейм рассмеялся.

– Все-таки, Алеф, ты похож на отца.

Эти слова немного меня успокоили. Я был не против того, чтобы он так говорил. Может показаться странным, но между нами было что-то вроде близости. Он мне доверял, а под конец дня, я знал, станет мной гордиться. Я подбадривал себя мыслью о том, что наличие Мадлен – это всего лишь вариация алгоритма.

Мадлен вошла в комнату в вихре духо́в. Она выглядела недовольной. Дрейм поймал мой взгляд и покачал головой, чтобы я молчал.

– Что такое? – спросила она отрывисто. – У меня дела.

– Мы летим на прогулку, – сказал Дрейм.

– Куда?

– Это сюрприз. Приятный.

Она смерила меня взглядом.

– Что, с ним?

– Да, – сказал Дрейм, немного повысив голос.

Мадлен посмотрела на него и явно передумала начинать ссору.

– Куда мы летим?

– Я сказал, это сюрприз. Собирайся, мы будем ждать тебя в циклолете.

Мы с Дреймом спустились к выходу на посадку. Мадлен долго к нам не присоединялась, и я начал нервничать.

– Успокойся, Алеф, – сказал Дрейм. Его терпение было на исходе, и мне от этого стало только хуже.

– Может, нам стоит сегодня слетать вдвоем, – предложил я. – А ее возьмем в следующий раз.

Без всякого предупреждения он размахнулся и ударил меня по шее ребром ладони. Я рухнул на колени, задыхаясь, и все еще икал, когда Мадлен вошла в кабину и села. Нас обоих она игнорировала.

– Поехали, – сказал Дрейм пилоту.

Мы летели в молчании. Я уже пришел в себя, когда мы достигли внешних земель и циклолет дрогнул, а его двигатель завыл. Мадлен увидела, что я смотрю на нее, улыбнулась с притворным сочувствием и сжала колено Дрейма. Тот выдохнул и успокоился, как будто оставил свою злость в городе.

Когда мы снижались, я осматривал окрестности в поисках циклолета Пеллонхорка, но не увидел его среди строительной машинерии. Там были только привычные мешалки, экскаваторы и генераторы.

– Ты дергаешься, Алеф. Что с тобой сегодня?

– Я думаю о Лигате, – ответил я.

– Ты уже ничего не изменишь. Решено – значит, решено. А сейчас мы здесь, так что будь здесь.

И вновь меня поразило, что Дрейм умел вот так от всего отключаться. Когда он на чем-то сосредотачивался, вся его энергия была направлена на это дело, а потом он мог забыть о нем в одно мгновение.

Мы плавно снизились, и перед нами открылись внешние ворота ангара. Пилот приземлился посередине шлюза, и ворота снова закрылись.

Мы выбрались из циклолета и встали в гудении фильтрованного воздуха. Дрейм потянулся и спросил:

– Где Маккел?

Маккелом звали прораба. Он всегда приходил встретить нас в шлюзе.

– Мы задержались, – ответил я. – Он, должно быть, занят.

Мне пришло в голову, что я понятия не имею, как Пеллонхорк собирается все это устроить.

– Где мой сюрприз? – спросила Мадлен. – Тут грязно.

– Да что с тобой, Алеф? – сказал Дрейм. – Ты меня раздражаешь. Тебе в сортир надо, или что?