Миф об идеальном мужчине - Татьяна Устинова

Собаки – в этот раз их было всего две, но огромные, –радостно скакали у ворот, поднимая клубы пыли и взлаивая от избытка чувств.

– Привет, ребята! – сказала им Клавдия, но войти нерешилась. Елена Васильевна торопливо приближалась, и подол ее сарафанараздувался, как шлейф.

Маленькая государыня маленького королевства.

– Дима! – закричала она на ходу. – Иди скорей, Клашаприехала! Нужно собак забрать!

Откуда-то сбоку, из гаража вынырнул Дмитрий Андреевич вшортах и рваной майке в масляных и керосиновых пятнах.

– Так вот кто это пришел! – сказал он с удовлетворением. –Нашлась пропажа!

Он оказался у калитки раньше жены и по очереди схватил заошейники скакавших собак.

– Сидеть! – сказал он им строго. Собаки посмотрели на него сумилением и завиляли хвостами. Та, что была побольше и имела вид овчарки,сделала попытку его лизнуть, но ей это не удалось. Вторая грозно залаяла наКлавдию, демонстрируя хозяину бдительность.

– Сидеть! – повторил Дмитрий Андреевич. – Кому сказал?!

Очевидно, собаки решили, что сказал он это все-таки не им,потому что одна из них вдруг припала к земле, намереваясь поваляться в пыли, авторая широко ухмыльнулась и залаяла еще громче.

– Никакого сладу с ними нет! – сказала Елена Васильевна иоткрыла калитку. – Проходи, Клаша! Дима, ты их держишь?

– Держу, держу! Не бойся, Клаша!

Клавдия нисколько не боялась, совершенно уверенная в их,собачьем, дружелюбии.

– Почему ты за все лето ни разу не приехала? – строгимучительским тоном спросила Елена Васильевна. Наверное, именно таким тоном онаразговаривала когда-то с учениками в своей школе. – Смотри, какая бледная. Аж сзеленью.

– Ничего и не с зеленью, – подал голос Дмитрий Андреевич,подставляя Клавдии щеку. – С синевой.

Клавдия счастливо засмеялась.

– Знакомьтесь, ребята, – обратилась Елена Васильевна ксобакам. – Клаша, дай им себя обнюхать, только не разрешай ставить лапы.

Собаки дружелюбно обнюхали Клавдию, и таким образом ритуалзнакомства был завершен. Дмитрий Андреевич отпустил ошейники, и обе собакипервым делом прыгнули на Клавдию. Клавдия зашаталась.

– Назад! – грозно крикнул Дмитрий Андреевич. – Не сметьставить лапы!

Клавдия почесала за ухом того, кто был ближе и чьяоскаленная пасть ухмылялась дружелюбней. Потом спросила, как их зовут.

– Тот, что как бы овчарка, – Мухтар. А тот, что как быэрдель, – Линда, хотя он тоже мужик. Но переименовывать поздно, он уже привык,– махнул рукой Дмитрий Андреевич. – Видишь, как давно ты у нас не была! Мухтарасоседи выбросили, когда в прошлом году уезжали в Москву, а Линду Елена настанции подобрала, еще зимой. Проходи в дом, Клаша! Скоро обедать будем.

– Ты не знаешь, где наши дети? – спросила Елена Васильевна.– Татьяна, к примеру?

– У нее беда, – сказала Клавдия и засмеялась. – Павловпроспал. Они с минуты на минуту подъедут, я думаю. За мной заезжать они никакне успевали, а то бы мы точно к ночи приехали. А об Андрее я ничего не знаю.

Она никогда про него ничего не знала. А спрашиватьстеснялась.

– Ты ужасно бледная, – заметила Елена Васильевна, подходя ккрыльцу. – Купальник взяла?

Клавдия кивнула.

– Тогда иди переодевайся и полежи до обеда в гамаке,позагорай немножко, – распорядилась Елена Васильевна. – Обедать будем натеррасе. На улице осы.

– Я вам лучше помогу, – заскулила Клавдия. Лежать в гамакеона не умела.

– Мне нечего помогать. Стол накрыт давно. Щи томятся,картошка начищена, закуски в холодильнике. Только детей неизвестно где носит.Слава богу, первый ребенок приехал. Так что – в гамак!

– Может, прополоть чего? – тоскуя, спросила Клавдия.

– Я уж без тебя как-нибудь прополю, – отрезала ЕленаВасильевна. – Ты так редко у нас бываешь, девочка, что мне хочется, чтобы тыотдохнула.

Они были удивительными, родители Тани и Андрея.

Засыпая, тридцатилетняя Клавдия иногда мечтала, чтобы этобыли ее родители. И в полусне ей мерещилось, что так оно и есть. ЕленаВасильевна – ее мама, почему-то потерявшаяся, когда Клавдия была маленькой, аДмитрий Андреевич – папа, и она имеет полное право на их внимание, любовь изаботу. Она и приезжала-то к ним так редко потому, что до смерти боялась, тоони увидят ее страстную к ним любовь, разглядят ее глупые фантазии, совершенно несвойственныевзрослым людям, и перепугаются или, хуже того, сочтут себя обязанными ееопекать…

Таня привела ее к себе домой сразу после той картошки, накоторой они познакомились, и Елена Васильевна с чисто учительским пристрастиеммоментально выведала у Клавдии все про детдом, общежитие и вселенскоеодиночество. Она никогда не сокрушалась и не смотрела на Клавдию “жалостливо”,но она очень быстро сумела сделать так, что Клавдия стала чувствовать себя вэтой семье как дома.

Ее приглашали на все домашние праздники. В честь дня еерождения всегда пекли “большие пироги”, как это называлось в доме Ларионовых иозначало, что готовится не изысканный тортик по рецепту из журнала “Бурда”, а свечера заводится тесто в огромной белоснежной кастрюле, выбирается иобсуждается начинка – сладкая и мясная. А потом целый день в доме пахнетпирогами, и все томятся, ожидая, когда их подадут на стол, целую гору.

Елена Васильевна и Дмитрий Андреевич всегда были в курсевсех Клавдиных институтских дел и даже приходили к ней на выпускной вечер, обанарядные, красивые и очень похожие на настоящих родителей, которые собрались втот вечер в актовом зале. От счастья у Клавдии захватывало дух и щеки горелинепривычным ярким румянцем. И платье они сшили вдвоем с Еленой Васильевной изкуска необыкновенно красивой ткани, которую Дмитрий Андреевич привез из Китая.

Они никогда не жили легко, и Клавдия это знала.

Елена Васильевна до срока вышла на пенсию, чтобы ухаживатьза бабушкой, которая и пятнадцать лет назад была совсем старенькой, ДмитрийАндреевич работал иногда даже слишком много. Большую семью нужно былосодержать… Дети учились, бабушка старела, и московскую квартиру пришлосьоставить, потому что бабушке в ней было невмоготу, особенно летом. Елена Васильевнажила как бы на два дома, мотаясь между Москвой и Отрадным, ухаживая за всеми иуспевая везде.

Пироги пеклись, обед являлся на стол вовремя, сад сиялнавстречу ухоженной, ровно подстриженной травой, в которой с ранней весны и допоздней осени цвели умопомрачительной красоты цветы, и ревнивые соседкинедоумевали, как в средней полосе можно вырастить такие розы и гладиолусы.Огурцы приходилось солить в бочках, так много их было, тяжелая малина висела наветках так соблазнительно-свежо, что при одном взгляде на нее у Клавдии капалислюни, клубники можно было есть сколько угодно.