Миф об идеальном мужчине - Татьяна Устинова

– Замуж не вышла? – спросил он сзади, и ей послышалась в егоголосе насмешка.

Это ее задело.

За десять лет она ни разу не дала ему повод догадываться отом, как сильно она влюблена в него. Ни разу она не сделала ничего такого, чтозаставило бы его хотя бы вспомнить на пять минут о ее существовании.

И все-таки он не должен был задавать вопросы, от которых ейхочется реветь и топать ногами.

– Не вышла, – ответила она с удивившей его злобой в голосе.– Все тебя дожидаюсь!

Ему и в голову не приходило, что его вопрос может задеть ее.Эх, никак он не приспособится к жизни в социуме!

– Меня?! – переспросил он, понимая, что нужно как-то ееотвлечь. – Так это просто шикарно, Клава. Я как раз в данный момент временно неженат.

– Ты дурак какой-то, Андрей! – выпалила она и стремительноушла в дом.

Он посмотрел ей вслед.

Что-то она сегодня не в настроении. Лучше к ней неприставать, а то укусит.

Краем глаза он увидел в окошке мать, которая смотрела нанего внимательно и без улыбки.

– Мамуль, привет! – крикнул он, внезапно осознав, как онсоскучился по этому дому и по родителям. Словно сделав над собой усилие, матьулыбнулась в ответ, и он пошел в дом.

От его шагов цветы на крыльце зашатались, а в старомбабушкином шкафу жалобно зазвенела посуда.

Таня с Павловым оставались ночевать, а Клавдия в девятомчасу засобиралась домой.

– Ты что, с ума сошла? – спросила Елена Васильевна. – Толькоприехала, и обратно! Переживешь денек без своей Москвы ненаглядной. Останешься,и дело с концом.

– Правда, Клавка, – протрубила из гамака Таня, – что заглупости? Завтра вместе поедем. Мы тебя довезем до самого дома. Куда ты сейчаспопрешься на ночь глядя?

– Знаю я вас, – сказала Клавдия весело. Про себя она твердорешила, что ни за что не останется. – Павлов опять проспит до вечера, и вы наработу в понедельник поедете, а я куда денусь?

– С нами поедешь, – из кустов подал голос Павлов. Он елмалину, и вид у него был счастливый. – Какая тебе разница, в воскресенье или впонедельник?

Ей-то как раз была разница. Павлову не было никакой.

Теща с тестем его уважали, Танька была при нем, что ещенужно усталому мужику в выходные?

– Сейчас еще раз самовар поставим, – пообещал ДмитрийАндреевич. – Елен, пироги остались?

– Полно, – ответила Елена Васильевна, – и до мороженого мыеще не дошли. А завтра шашлык будет, Клаша. Ты же его любишь!

Клавдия обожала шашлык, и поесть его ей выпадало только разв году на даче у Ларионовых, но даже такой аргумент, как шашлык, не мог убедитьее остаться.

– У меня завтра дежурство в аптеке, – неловко соврала она.Интересно, они догадались, что это вранье, или нет? – Спасибо. Я так люблю квам приезжать!..

– Так чего ж не приезжаешь? – спросил Дмитрий Андреевич.Сидя на корточках, он изо всех сил дул куда-то под самовар. Из самовара во всестороны летели зола и искры. Подошел Андрей, присел рядом и тоже стал дуть.

– Прекратите, – попросила Елена Васильевна, отмахиваясь отлетевшей в разные стороны золы. – Наш самовар нежный, он этого не вынесет.

– Вынесет, – уверенно сказал Андрей. Из самовара внезапноповалил дым, словно он решил, что дешевле будет снова разгореться. Андрейпокидал в него шишек и сказал, отряхивая руки: – Я тебя довезу, Клава. Мне тожезавтра на работу.

Клавдия уставилась на него в смятении. Еще не хваталопровести с ним два часа в машине. Да она с ума сойдет, и ее придется везти недомой, а прямо в Кащенко!

– Спасибо, – поблагодарила она Андрея под пристальнымвзглядом Елены Васильевны. – Тебе, наверное, это неудобно… А мне еще в магазинзайти нужно…

– Как хочешь, – сказала императрица, – а одну я тебя неотпущу. На дворе не июнь, темнеет рано. Так что или оставайся, или езжай сАндреем.

– В магазин я тебя тоже завезу, – пообещал Андрей, залезая кПавлову в малинник. – У меня в холодильнике можно в хоккей играть – просторно ихолодно.

Возражать было нечего, и Клавдия дала себе слово, чтонемедленно заснет мертвым сном, как только они выедут с участка. А проснетсяуже в Москве.

– Сейчас чайку еще попьем и поедем, – сказал Андрей измалинника. – Мам, ты что-то там говорила про пироги…

Они уехали через час, наевшись так, что трудно было дышать.

– Я тебе в пакет сунула остатки пирогов, – напоследокшепнула Елена Васильевна Клавдии. – Смотри не забудь, положи их на ночь вхолодильник. А утром перед работой разогреешь…

– Спасибо, – пробормотала Клавдия, чувствуя себя худшей изобманщиц. – И извините меня, что я уезжаю…

– Я все понимаю, – сказала Елена Васильевна строго. – Работаесть работа…

Андрей о чем-то договаривал с Таней, и Клавдия ужасно ейзавидовала потому, что она может так легко и просто разговаривать с ним,смеяться и целовать его в щеку.

Дмитрий Андреевич вывел с участка его машину, собаки скакаливокруг, лаяли и толкались.

– Садись, Клаша, – сказал Дмитрий Андреевич, открывая ейдверь. – Они еще будут полчаса целоваться.

Клавдия осторожно села в машину Андрея и огляделась. Внутриона была такой же чистой и ухоженной, как снаружи, и Клавдии приятно было, чтоона сидит в машине Андрея.

Какой-то тип в полосатой рубашке стоял на мостике, черезкоторый им предстояло проехать, возвращаясь в Москву, курил и сплевывал в воду.Что-то в его облике вдруг насторожило Клавдию, и она взглянула раз и потом ещераз.

В детдоме, а потом в общежитии ей приходилось все время бытьнастороже. Чуть зазеваешься – и пиши пропало. Хорошо, если просто побьют, а незарежут. Привычка оглядываться по сторонам и замечать все, что происходиловокруг, была у нее в крови. Инстинкт самосохранения не раз спасал ей жизнь, и,даже прожив несколько лет в относительной безопасности, она всегда слушаласьэтого своего инстинкта…

Она видела этого мужика в полосатой рубашке раньше.

Где?

Шум проводов, Танин смех, громкие голоса, собачий лай иурчание двигателя мешали ей сосредоточиться. Она закрыла глаза.

Дело не в рубашке, хотя таких дешевых полосатых одеяний этимлетом в Москве было просто неприлично много. Должно быть, какая-то турецкаяфабрика запустила новую линию. Но она отчетливо помнила именно типа, а нерубашку.