Миф об идеальном мужчине - Татьяна Устинова

Он мечтал о собаке все свое детство. Он много разпредставлял ее себе и точно знал, какая она, его собака. Но бабушка болела, и особаке не могло быть даже речи.

У него дежурства, ночные бдения, срочные вызовы и“ненормированный рабочий день”, как это называется в законодательстве о труде.Какая, к бесу, собака?! Она через неделю сдохнет от тоски и одиночества и будетсовершенно права.

Бывшая жена популярно разъяснила ему, что он – индивидуум,непригодный для жизни “в социуме” и патологически тяжелый в общении. Именноэтим она объясняла его выбор профессии. “Копаться в отбросах может толькочеловек, всецело преданный своему делу и сознающий его важность, или неудачник,пытающийся доказать окружающим свою мнимую значимость”, – говорила она.

На “всецелую преданность” он не тянул и потому автоматическипопал в неудачники.

Вот несчастье-то…

Чай получился слишком крепким, и в желудке опять что-тозагудело, как в пчелином улье. Чего бы такого съесть, чтобы не стошнило?

Он поискал на полках. Ничего. Засохший батон, крупа инесколько банок с засахаренным вареньем, которое регулярно привозила мама.Варенье он не любил.

Зато в холодильнике был сыр и одеревеневший от мороза хвосткопченой колбасы.

Интересно, откуда она взялась?

Последние недели он пахал день и ночь, ел в столовой –страшно вспомнить! – и ни в какие магазины не ходил.

Точно! Колбасу принесла Галка, ночевавшая у него дней пятьназад. Она всегда что-нибудь с собой приносила, зная, что у Андрея есть, какправило, нечего. Ее муж укатил в очередную командировку, и она выкроила вечерокдля Андрея. Каждые полчаса она звонила няне и проверяла, соблюдает ли няняуказания по правильному воспитанию Галкиных отпрысков. Няня все указаниясоблюдала, а Андрей бесился, как всякий индивидуум, непригодный для жизни всоциуме.

Что-что, а жизнь в социуме никак ему не давалась.

Все его раздражало.

Раздражали Галкины звонки и то, что она приперлась к нему непо какой-никакой великой любви, а от скуки, потому что иметь в любовникахмилицейского майора, человека из совершенно другого мира, в их кругу считалосьчрезвычайно романтичным. А то, что он когда-то вытащил из передряги ее мужа,крупного мебельного торговца, лишь добавляло ощущениям остроты.

Он злился на себя, потому что втайне мечтал о чем-то совсемдругом, чему не знал даже названия, потому что слово “любовь” было не из еголексикона.

Он никогда и никому не признавался в этом,тридцатишестилетний, разведенный, циничный, хладнокровный, злопамятный,жестокий и удачливый профессионал. Милицейский майор. Масса выносливых итренированных мышц, девяносто килограммов живого веса, три пулевых ранения,сломанный нос, послужной список “отсюда и до заката” – и тайные мечты о толстомщенке по имени Тяпа и женщине, которая принимала бы его таким, какой он есть.

Без препарирования его психики. Без извращенного, сладкого,отвратительного любопытства – каково это, переспать с ментом, низшим существом,у которого только и есть что тренированное тело и для которого женщина извысшего общества – невообразимый подарок судьбы, с которым он и обращаться-токак следует не умеет.

Андрей с силой швырнул на плиту чайник. Кипяток плеснул емуна руку.

Стоп. Хватит. С чего это ты так разошелся?

В университете, где он прилежно учил английский язык, вкакой-то книжонке – Бернарда Шоу, что ли? – ему встретилась поговорка, которуюон вспоминал всю жизнь, и, как ни странно, она его иногда выручала.

“Делай, что должен, и будь, что будет” – вот как примерноона переводилась. Андрею она нравилась больше всех остальных пословиц и поговорок.

Пить надо меньше, и все будет хорошо.

Он должен попасть к родителям на дачу не позже двух часовдня, потому что в это время мама, как правило, загоняет семью обедать. Если онне приедет, его будут ждать, нервничать, голодать, и проблем потом не оберешься.Значит, у него еще четыре часа, чтобы посмотреть машину, вместе с другомВитькой сменить ей масляный фильтр, помыться и выбраться за город.

Успею…

Делай, что должен, и будь, что будет.

Ну слава богу, хоть какое-то разнообразие.

Что-то ее за город понесло, эту аптечную крысу.Принарядилась даже – сарафанчик нацепила с голыми плечами.

А плечи-то бледные до синевы, как позавчерашний кефир, абосоножки латаные-перелатаные, а сумка точь-в-точь из кино про семидесятыегоды, а лопатки торчат так, что хочется хлопнуть ее по спине. Вот волосы у неекрасивые. Не то каштановые, не то рыжие, и много их очень, и пострижены онихорошо – не коротко и не длинно, до плеч, как раз так, чтобы закрыть убогуютощую шею.

Посмотрим, посмотрим, куда ты направляешься и что тебе тамнужно. Неужели у такой тихой крысы есть друзья или, может, любовник, которогоона посещает раз в месяц? Хотя с ее темпераментом и одного раза в месяц должнобыть много.

В переполненной электричке он примостился сзади нее так, чтоее волосы щекотали ему нос. Конечно, она читала. Ее толкали, пихали, задевали,сдавливали, а она читала, ничего не видя вокруг. Идиотка.

Он переместился так, чтобы увидеть, что именно она читает,детектив или дамский роман с эротическими сценами?

Он поставил бы десять баксов, что дамский роман. И пускаетслюни на каждой странице, где описано, как именно герой хотел и любил героиню.Это как раз для таких, как она, написано, недотраханных, никчемных старых дев.

Конечно, она читала дамский роман. Герой как раз метался покомнате в припадке страсти или чего-то там еще. Она так увлеклась, что даже незамечала, как он сопит ей в ухо.

Ему было смешно. Никогда в жизни он не работал с такимполоумным объектом. Ведь она ни за что его не узнает, если завтра столкнется сним нос к носу у своей аптеки или в подъезде.

Надо будет написать в отчете, что по дороге в Отрадное оназапоем читала пошлый романчик. То-то заказчик порадуется.

Освободилось место, и он плюхнулся в крохотное жаркоеотверстие между телами дачников, жаждущих подмосковной природы. Опоздавшиезароптали, а он проверил, что его подопечная продолжает жадно поглощать своечтиво, и сделал вид, что задремал.

Ехать еще долго, жарко, а крыса никуда не денется.

– Здравствуйте, Елена Васильна! – закричала Клавдия откалитки. – Это я! Вы мне откроете?

Как всегда, откуда-то выскочили собаки, которых всегда былополно в этом доме, и маленькая женщина в нарядном сарафане поспешно разогнуласьи шагнула с грядки, где она стояла, наклонившись над огурцами.