Миф об идеальном мужчине - Татьяна Устинова

– Все как всегда – аптека, метро, теперь дома сидит. Тыдолго будешь ее караулить?

– Часов до одиннадцати, – зевнул напарник. – Потом поеду. И комуона сдалась, эта аптекарша, и за каким чертом? Чего ее сторожить? Ладно, валяйезжай! Она тебе небось за целый день хуже горькой редьки надоела…

Кто-то настойчиво и не переставая долбил ему в череп чем-тоострым и тонким. Он пытался спрятаться, уползти от этой долбежки, но онанастигала его там, где он прятался. Со стоном он обхватил голову, чтобы спастиее от того острого и тонкого, что в нее долбило. Что-то со звоном упало ирассыпалось то ли внутри головы, то ли снаружи, и он наконец проснулся.

Звонил телефон, черт бы его побрал. И в этом было все дело.

Никто не бил его по голове. Просто звонил телефон.

Пошарив рукой, он снял визжащий, как поросенок, аппарат сжурнального столика, придвинутого вплотную к дивану, и волочащийся шнур снес подороге что-то еще, кроме того, что он уже свалил, пытаясь защититься отнастырного, бьющего в уши звука.

– Але, – сказал он хриплым голосом пропойцы и неудачника. –Але!

Он был уверен, что звонят с работы. И ошибался.

– Андрюша, – деловито произнесла ему в ухо бывшая жена, – тычто, спишь?

– Нет, – сказал он, морщась и не открывая глаз. Головаболела ужасно, и во рту было сухо. С чего это он вчера так перебрал?

– А что ты делаешь? – удивилась бывшая жена совершенноискренне.

– Пишу диссертацию, – ответил он, пытаясь так приладить кподушке голову, чтобы с ее помощью можно было хотя бы разговаривать. – О жизнии размножении карибских попугаев в неволе.

Последовала выразительная пауза. Он был бы счастлив, если быона продолжалась час, а еще лучше – до вечера.

– Ты шутишь, – обиженно протянула бывшая жена. И уточнила: –Ты ведь шутишь, да?

Черт ее знает, вроде она никогда не была тупой. Но всю жизньони разговаривали, как глухой со слепым. Или как гусь со свиньей. Нет, это другое…Гусь свинье не товарищ, вот как. Интересно, кто из них свинья?

– Андрюша! – подбодрила бывшая жена, побуждая еговысказываться более четко.

– А? – спросил он и потер затылок, в который теперь ломилсякурьерский поезд, причем с внутренней стороны. – Нет, я не шучу. Я никогда нешучу. У меня отсутствует чувство юмора. – Он помолчал и добавил: – Как таковое.

“Как таковое” – это было ее выражение, и он как будто увиделбывшую жену рядом с собой.

Это зрелище оптимизма ему не добавило.

“Как таковая, моя работа тебя совершенно не интересует… Утебя отсутствует чувство долга, как таковое…Как таковые, общечеловеческиеценности для тебя ничего не значат…”

– Андрюша, – сказала бывшая жена с хорошо прочувствованнойинтонацией, – я все понимаю. Ты до сих пор не можешь простить мне, что я оттебя ушла. Но мы цивилизованные люди и должны все же оставаться в рамкахцивилизованных отношений…

– С чего ты взяла? – спросил он вяло.

– Что? – не поняла она.

– Что я не могу тебе что-то там такое простить?.. –выговорил он с трудом, потому что язык цеплялся за сухое небо и мешал емублеснуть красноречием.

Не стоило этого говорить. Совсем не стоило.

Зачем он задает ей дурацкие вопросы? Не иначе как отвчерашнего перепоя у него помутился разум.

Как это говорят у них на работе? Снесло крышу, вот как. Иеще – чердак потек.

Да, совершенно верно: от вчерашнего перепоя у него потекчердак.

Теперь жена в трубке объясняла ему, почему он так и не смогпростить ей уход от него. На эту тему она могла рассуждать часами. Хорошо еще,что в трубке, а не у него в кровати.

– Ты ничего не понял, Андрей, – мягко утешала она, как будтоон был подросток в переходном возрасте, который на глазах у всего класса несмог сделать “подъем – переворот”. – Мы разошлись вовсе не потому, что ясчитала или считаю тебя недостойным. Твоя жизненная позиция заслуживаетуважения, но ты заблуждаешься, думая, что всю жизнь сможешь прожить так, какживешь сейчас. Я не могла с этим смириться, я хотела большего, и ты прекраснооб этом знал…

Андрей осторожно вернул трубку на телефон, а телефон нажурнальный столик. Зная бывшую жену, он был уверен, что через секунду онапозвонит снова. Может, вообще сегодня к телефону не подходить?

Придерживая руками голову, чтобы не отвалилась по дороге, онпобрел в ванную. Звонок настиг его уже у Дверей, и он длинно содрогнулся, какот первого удара плетью по голой спине.

Ни за что не подойду. Хоть ты пополам разорвись от звона. Неподойду.

Он закрыл за собой дверь, и неистовые телефонные трелиотдалились и сразу стали как будто совсем неважными.

Андрей неизвестно зачем глянул на себя в зеркало, скривилсяот отвращения и полез в облупившуюся ванну. Горячую воду дали только на прошлойнеделе. Жильцы продержались на холодном пайке лишних десять дней. Все премии заэкономию добывают, с вялой ленивой злобой подумал Андрей про ЖЭК. Конечно, подипроживи на зарплату рядового жэковца…

Это было смешно, и он улыбнулся, с наслаждением глотаяпопавшую в рот воду. Он злился вовсе не на махинации с водой, к которым вседавно привыкли, а на себя за то, что вчера так надрался, а сегодня день началсясо звонка жены. Бывшей.

Пока он трусливо отсиживался в ванной, телефон всеразрывался от звона. Потом наступил короткий перерыв, во время которого Андрейпобрился.

Теперь хорошо было бы что-нибудь съесть, но даже думать озапахе еды было страшно. Нет, нужно поесть, ему ведь сегодня за город ехать…

Хмуро глянув на телефон у разгромленного дивана, он пошел вкухню и плюхнул на плиту чайник. На этом силы иссякли окончательно, и Андрей визнеможении присел на табуретку у холодильника. Кажется, где-то быламинеральная вода…

Хорошо, что вчера пили не у него, а то пришлось бы ещезаниматься уборкой. От этой мысли его едва не стошнило.

Телефон опять зазвонил. Андрей замысловато выматерился и,выразив таким образом свое отношение к жизни, снял трубку в кухне.

Конечно, решение вовсе не подходить к телефону было оченьправильным и даже некоторым образом героическим, но совершенно неосуществимым.В конце концов ему могли позвонить с работы.

– Да! – сказал он. От холодной минеральной воды к немунеожиданно вернулся голос.

– Андрюша, что случилось? – с тревогой спросила жена. – Такнеожиданно все разъединилось, и я уже полчаса не могу до тебя дозвониться.