Целительница. Первое испытание - Наталья Бульба

Наша дружба…

Нет, сначала, скорее всего, так и было – странная зверушка, к которой нужно было присмотреться. А вот потом…

Совместное оказание помощи после теракта расставило все по своим местам, показав, кто и чего стоит.

– Саш… – В голосе Кира послышались тревожные нотки.

Я не поверила. Чувствовала, как он мгновенно успокоился, похоже сообразив, что собираюсь перевести все в шутку.

А мне именно это и требовалось. Доказывать что-то не было никакого желания. Как и выслушивать чужие объяснения.

– Кир, – тяжело вздохнула я, – у меня первая анатомия, и я собиралась повторить заданное.

– Ты же знаешь все назубок, – хмыкнул он. – Маленькая перфекционистка!

– Да, я такая, – задрав нос, подтвердила я, но продолжила уже серьезно: – Вспомни себя на первом курсе.

– Молчу, – тут же сдался он. – До сих пор вздрагиваю. Ладно, пойдем, провожу.

– Я и сама…

– Саша… – вроде как обиженно качнул он головой.

Шут гороховый!

– Где брата потерял? – порадовалась я, что у Кира даже мысли не возникло предложить мне руку. Да и сумку отбирать не стал, поддерживая мою самостоятельность.

– Не смог разбудить, – хохотнул Кир. – Они с Анной… – Он, осекшись, скосил на меня глаза.

– Да знаю я, – фыркнула я. – Аня звонила, когда вернулась в общежитие. Кстати, – лишь теперь я сообразила, что подспудно беспокоило после разговора с ней, – а ваши родители не против, что Петр с ней встречается?

– А почему они должны быть против? – искренне удивился он вопросу. – Мы с братом достаточно разумны, чтобы понимать, что делаем и каковы могут быть последствия. Так что… – Он развел руками.

Задумавшись, кивнула. Отец тоже так говорил: личная свобода предполагает ответственность за свои поступки. Хочешь, чтобы тебя не контролировали, – веди себя соответственно.

Это не значило, что требовалось забиться в раковину и не отсвечивать. Просто…

К сожалению, просто с этим вопросом не было. Уж больно относителен в этой связке момент понимания. Зависит от многого.

Но философствовать на эту тему я не стала. О чем сказал Кир, ясно и без дополнений. И он, и его брат бегать от ответственности не собирались.

– А если… – тем не менее решила я осторожно уточнить важный для меня момент, что будет, если, не дай Заступница, Анна забеременеет.

Вопрос не закончила, отмахнувшись. Это мама была лишена дара, а Аня, если отношения с Петром дойдут до более серьезных, вряд ли забудет воспользоваться соответствующей магемой.

Повисшая пауза получилась странной. Напряжения больше не было, а вот недосказанности оставались, как вопросы без ответов.

Я невольно поежилась – холодно. Но хотя бы без дождя, да и небо оставалось безбрежно-голубым. И на его фоне золото и багрянец, которыми окрасились деревья, выглядели торжественно, намекая на обещанное бабье лето.

Я оглянулась – пока говорили, успели дойти до конца аллеи. Только свернуть, и вот они, те самые ступеньки нашего корпуса.

С охраной академии мне повезло. Парни из стрелкового клуба ждали на стоянке, полностью уверенные, что на территории мне ничто не грозит.

Я тоже была в этом уверена. До вчерашнего дня.

– Саша, – вырывая из воспоминаний, позвал меня Кир.

Ответно помахав заметившему меня одногруппнику, посмотрела на кузена. С недосказанностью я не ошиблась. А вот с напряжением…

– Что она кричала? – порадовал меня Кирилл неожиданным вопросом. А взгляд был такой, что и не захочешь, а расскажешь даже о том, чего не знала.

Императорский род… Властность у них была в крови. И хорошо, что до этого момента Кир ее в отношении меня не демонстрировал.

– Я даже не поняла, – скривилась я, намекая, что тема мне крайне неприятна. – Что-то про ублюдка. Про императорскую подстилку.

– И все? – нахмурился Кир.

Лгать мне не хотелось, но Андрей категорически запретил говорить кому бы то ни было о возможной причастности князя Салтыкова к смерти мамы. Пришлось сначала качнуть головой, а потом найти достаточно разумное объяснение, надеясь, что Кирилл поверит:

– Может, и говорила, но я ничего не слышала. Действовала на автомате.

Похоже, убедить его в том, что ничего не помню, удалось. Хоть и не сразу, но он кивнул, соглашаясь, что такое действительно могло быть.

– Вы встречаетесь?

Аудитория оказалась закрыта. Чтобы уткнуться в учебник, повторяя прошлую тему, пришлось устроиться на широком подоконнике. Кир был прав, я помнила заданное практически наизусть, но перфекционисткой себя не считала. Просто начала понимать, каково это, когда от тебя зависит чья-то жизнь.

Знала об этом и раньше, но между теорией и практикой – огромная пропасть. Знать – одно. Прочувствовать, пройдя через страх, беспомощность, осознание, что, кроме тебя, этого никто не сделает, – другое.

– Что? – оторвавшись от схемы малого и большого кругов кровообращения, недоуменно посмотрела я на стоявшего напротив Ивана.

Когда он подошел, я даже не услышала. И не увидела.

Впрочем, это неудивительно. Профессор, который вел у нас анатомию, был дотошен и мелочен. Так что таких, как я, ничего не слышащих и не видящих, в этом коридоре находилось достаточно.

– Вы встречаетесь? – глядя на меня с каким-то напряжением, переспросил Иван.

Я вздохнула. Только разборок мне сейчас и не хватало.

– Ты про Кирилла?

Когда Иван кивнул, закрыла учебник и, положив его в сумку, поднялась.

Ситуация была не самой приятной, но в чьих интересах он действовал, понятно – Игоря, с которым его связывала пусть и не дружба, но приятельские отношения.

Зря беспокоился. О том, что Кирилл и Петр – мои двоюродные братья, Игорю известно. Жаль, Иван об этом не знал. Не стал бы сейчас выяснять отношения.

– Нет, мы не встречаемся, – твердо произнесла я, не пропустив появления поднимавшейся по лестнице Анны.

Та тоже заметила меня, ускорила шаг.

В отличие от остальных одногруппников о нападении она была в курсе – информацией поделился Петр. Ну и я рассказала кое-что. Правда, без подробностей.

Иван на миг оглянулся, недовольно посмотрел на меня. Похоже, хотел еще что-то спросить, но понимал, что уже не успеет.

Анна подошла стремительно. Бросив сумку на подоконник, схватила меня за плечи, развернула. Потом еще раз. Еще и провела руками сверху вниз, проверяя, нет ли повреждений.

И все так сосредоточенно, что я едва не расхохоталась. Ведь говорила ей, что со мной все в порядке. Да и дежурный целитель не позволил бы покинуть академию, посчитай он мое состояние сомнительным.