Семейные ценности - Мила Гусева

Боковом зрением она с мстительным удовольствием наблюдает за его хаотичными попытками пристегнуться. Видеть невыносимо спокойного Торпа таким испуганным чертовски забавно — Аддамс даже на долю секунды позволяет себе едва заметно улыбнуться.

— Ты вообще в курсе, для чего на дорогах существует ограничение скорости?! — в его голосе отчётливо слышится плохо скрываемая дрожь.

— Очевидно, для того, чтобы такие, как ты случайно не умерли от инфаркта миокарда, — равнодушно парирует Уэнсдэй, ни на секунду не отпуская педаль газа.

— Немедленно сбавь скорость! — он нервно хватается за ручку на боковой двери, а на первом крутом повороте инстинктивно зажмуривается.

Oh merda, абсолютно невозможный человек.

Чего ради разводить такую панику?

Шевроле чётко подчиняется каждому движению руля и ловко входит в траекторию поворота.

Совершенно ничего сложного.

Элементарнейшая задача, справиться с которой по силам даже пятилетнему ребёнку.

Воодушевленная успехом Аддамс ещё сильнее вдавливает вниз педаль газа, и стрелка на спидометре приближается к отметке сто пятьдесят.

— Уэнсдэй, нельзя так гонять! Это очень опасно! — он никак не унимается, и эта бурная истерика не позволяет вдоволь насладиться восхитительным ощущением полного контроля над многотонным автомобилем.

— Указывать мне, что делать — вот это очень опасно, — она резко поворачивается к Ксавье, прожигая его разъярённым холодным взглядом.

Оставшийся без внимания Шевроле немного выезжает на встречную полосу — ничего критичного, она свободна до самого горизонта — но проклятый Торп драматично закрывает лицо ладонью.

— Ну сплошная же… — вымученно тянет он с нескрываемой досадой. — Какого черта ты творишь, Господи?

— Прекрати ныть, — Аддамс повышает голос на полтона, окончательно теряя всякое терпение. — Ты меня отвлекаешь. Если мы разобьёмся, это будет исключительно на твоей совести.

— Ну да, конечно, — саркастично огрызается Ксавье. — Зато ты у нас никогда ни в чём не виновата. Всё, мне надоели эти американские горки. Останови машину.

— И не подумаю, — она упрямо вцепляется в руль, уставившись прямо перед собой угольными глазами, в которых всё сильнее разгорается сокрушительное яростное пламя.

— Останови машину, — с нажимом повторяет Ксавье, недовольно насупив брови. — Черта с два ты ещё когда-нибудь сядешь за руль. Тебе вождение категорически противопоказано.

— Утешай себя несбыточными иллюзиями.

Градус напряжения в салоне неуклонно повышается, приближаясь к максимальной отметке. Продолжая упорно вдавливать в пол педаль газа, она украдкой бросает взгляд в сторону Торпа — на его щеках горит яркий румянец от едва сдерживаемой злости, а пальцы так крепко сжимают ручку боковой двери, что на руках выступают вены.

Объезжая огромную выбоину на асфальте, Аддамс выкручивает руль влево, и на несколько секунд колёса Шевроле снова пересекают двойную сплошную.

— Ты ужасно водишь, — недовольно чеканит Ксавье, сокрушенно качая головой. — И даже не пытаешься прислушаться к дельным советам… Твой отец был абсолютно прав.

Эта обидная фраза становится последней каплей в переполненной чаше её терпения.

Едва не скрипя зубами от раздражения, Уэнсдэй круто выворачивает руль вправо — автомобиль слегка заносит, когда асфальтированное покрытие сменяется мягкой влажной землёй на обочине. Она резко бьёт по тормозам, и Шевроле останавливается как вкопанный, едва не зацепив передним крылом столбик дорожного ограждения. От слишком быстрого торможения их обоих толкает вперёд, а потом отбрасывает обратно на сиденья.

— Ты чуть не поцарапала новую машину, — хмуро констатирует Торп, глядя на неё укоризненным взглядом.

— Закрой рот, — Аддамс титаническим усилием воли подавляет желание снова нажать на газ, чтобы воплотить его слова в реальность.

Но рациональное мышление вовремя берёт вверх над вспышкой бесконтрольной ярости.

Подобная экспрессия совершенно ни к чему.

Она закрывает глаза и мысленно считает до пяти, а потом в обратном порядке — но обычно эффективный метод оказывается бесполезным. Уязвлённое самолюбие не желает успокаиваться. Каким-то непостижимым образом Ксавье всегда удаётся довести её до белого каления буквально парой-тройной фраз.

— Выходи из машины, — заявляет он безапелляционным тоном. — Дальше поведу я.

— Закрой рот, — повторяет Уэнсдэй и, быстро отстегнув ремень безопасности, мстительно громко хлопает дверью.

Раскалённый уличный воздух ничуть не способствует спокойствию — отвратительная жара и мерзкое яркое солнце только распаляют желание свернуть ему шею.

Аддамс отходит чуть подальше, впившись ледяным взглядом в ровные ряды высоких сосен. Она стоит вполоборота к проклятому Шевроле, неожиданно ставшему яблоком раздора, и боковым зрением наблюдает, как Ксавье выходит из машины и останавливается в нескольких шагах от неё, скрестив руки на груди.

— Нет, я не понимаю, какого черта ты на меня злишься! — он машинально потирает переносицу двумя пальцами. — Злись на себя. Ты минимум дважды заехала за двойную сплошную, Уэнсдэй!

— Потому что ты отвлекаешь меня своими неуместными советами, — она резко оборачивается, взмахнув тугими косами.

— Да потому что я стараюсь помочь! Чтобы ты поскорее научилась! — с досадой отзывается Торп, мотнув головой, чтобы отбросить с лица каштановые пряди.

— Лучше научись вовремя затыкаться.

— О, кто бы говорил! — он никак не желает уняться. — У тебя на каждое моё слово десять!

— Потому что мой словарный запас превосходит твой в десять раз, — мгновенно парирует Уэнсдэй и ядовито добавляет. — Если не больше.

Она неосознанно копирует его оборонительную позу — скрещивает руки на груди и с вызовом вскидывает голову. Их взгляды сталкиваются в непримиримой и нескончаемой борьбе.

Мягкая бархатная зелень против холодной угольной черноты.

Тёмные цвета всегда сильнее светлых — и спустя пару секунд молчаливого противостояния Торп отводит глаза.

— Господи, ты просто невыносима… — он с преувеличенным усердием отпинывает в сторону небольшой булыжник. — Хоть иногда думай, что говоришь… Ты вообще в курсе, что другим людям может быть обидно?

— А ты у нас прямо образец тактичности и вежливости, — ровный голос Уэнсдэй так и сочится ядовитым сарказмом.

— Пожалуйста, просто заткнись.

— Так заткни меня.

Эта фраза вырывается непроизвольно, совершенно на автомате — и пока Аддамс мысленно корит себя за необдуманные слова, Торп резко вскидывает голову. Вот только досады в его взгляде больше нет. Насыщенно-зелёные глаза мгновенно темнеют, зрачки заметно расширяются, заполняя большую часть радужки своей чернотой… И Уэнсдэй машинально прикусывает нижнюю губу.

Всё-таки не зря говорят, что злость и страсть — чувства одинаковой природы. И хотя Ксавье упорно твердит, что конфликты в отношениях нужно решать конструктивным диалогом, вот уже почти два года все их ссоры заканчиваются именно так. В несколько широких шагов он преодолевает расстояние между ними и впивается в её губы жадным поцелуем. Аддамс приподнимается на носочки и судорожно выдыхает — и Торп незамедлительно пользуется этим, скользнув языком в приоткрытый рот.

— Уэнс, нам нужно учиться нормально разговаривать… — сбивчиво шепчет он прямо в поцелуй, пока его ладони требовательно скользят вниз по её спине.

— Нужно, — подтверждает Уэнсдэй,