Легко ли быть человеком. Сказки для взрослых - Людмила Кузнецова-Логинова

А мужик продолжает:

– Сделаешь все четко, как я скажу, всегда с морковкой будешь. А пока иди, тренируйся где-нибудь, жди, когда я тебя позову.

Схватил заяц барабан, на шею повесил. Весело в лес побежал. Чистенький, хорошенький, пушистый.

А мужик снова на бережок лесной речушки присел и стал ждать. И ждать пришлось недолго. Лиса к нему из леса выскочила. Грязная, драная, шерсть в клочья свалялась, цвета неизвестно какого, худющая-прехудющая. Беда да и только. Хотела она мимо мужика прошмыгнуть, а он схватил ее за хвост – лиса и повисла как плеть.

– Слушай, лиса, – говорит мужик, – что ты знаешь-умеешь и чего хочешь?

А лиса еле языком ворочает:

– Ничегошеньки я не знаю, ничегошеньки не умею, а хочу курочку.

– Ишь ты, – удивляется мужик, – непростое твое желание.

Лиса только вздохнула.

– Так что же ты курочку-то не добудешь, коли так тебе ее хочется? – спрашивает мужик.

– А как ее добыть, если к сараю собака не подпускает, мужик с ружьем даже приблизиться к курам не дает, а вдруг бы да повезло и курочку выкрасть удалось, все равно толку никакого. Либо волк, либо медведь обязательно отберут. Так что как ни старайся, как ни хитри – изловчиться не удастся. Вот и пропадаю с голоду.

– Да, плохи твои дела, – говорит мужик, – а что б тебе-то самой кур не развести? Хитрости тут да и ума особого не требуется. Уж как-нибудь яичек бы достала, в тепле бы цыплят вывела. А там ешь – не хочу.

– Да, хорошо тебе говорить, – зажалилась лиса, – а я сама еще в жизни ничего не делала, не научена ничему, а уж чтобы что-то знать, того и вовсе нету. Никчемная я.

Мужик только головой покачал:

– Ну и ну, видно, и впрямь совсем все плохо. Но не горюй, беде твоей я помогу. Беру тебя на службу.

– А делать-то что надобно? – испугалась лиса. – Я ж тебе сказала, никчемная я.

– Да слышал я, понял. Но сказал: помогу, значит, помогу.

Окунул лису в речку, прополоскал, вытащил, встряхнул, шерсть причесал. Лиса свеженькая стала, чистенькая, пушистая, ярко-рыжего цвета.

– Слушай внимательно и делай, как я скажу. Дам тебе ведерко с белой краской. Как заяц в барабан ударит, смело беги за ним следом и хвостом по дороге деревья краской меть. За это курочку получишь.

Лиса отвечает:

– Деревья метить дело нехитрое. Хвостом-то я и так попусту мету, без всякой службы. Сызмальства это во мне, да очень уж я барабана боюсь.

– А ты о курочке только и думай да к зайцу близко не подбегай, все и обойдется.

Обрадовалась лиса, дело-то совсем простецкое выходит. Подумаешь, ведерко таскать да хвостом махать. Только и заботы – хвост в краске, а зато курочка почти дармовая получается.

– Согласна, – говорит лиса. – Когда хвостом-то махать надо?

– Ты сперва за краской ко мне домой сбегай, а там и барабан загремит.

Убежала лиса. А мужик на бережок присел, снова чего-то ждет. Тут треск в лесу раздался, и на мужика медведь из лесу выходит. Хотел мужик испугаться, да раздумал. Совсем никудышный медведь оказался. Горбатый, но не заяц, серый, но не волк. Тощий, как палка. В общем, смех да и только. Шатался, шатался да и брякнулся наземь. Под ноги мужику скатился – грех один! Можно сказать, прямо в руки попал. Поднапрягся мужик, приподнял медведя и спрашивает:

– Чего ты, медведишка, знаешь-умеешь, чего от жизни своей хочешь?

– Эх-ма, – вздохнул медведь горестно. – Если б знал чего да умел – другая бы и жизнь моя была. То-то и оно, что ничего не знаю, ничего не умею. Мое дело медвежье – лапу сосать. На это знания и умения не надобно, вот я ни к чему и не приучен. А самое большое мое хотенье – меда вдоволь наесться, а еще лучше, чтобы всегда мед был.

– Что ж ты меда не добудешь, коли такая охота припала?

Медведь пуще прежнего загорюнился:

– Как, подскажи? Сказать легко, а сделать? На пасеку и не сунься, вмиг собаки разорвут: и так вон по лесу шастают, меня увидят и давай лаять, охотников звать на мою медвежью шкуру. Шкура-то медвежья нынче в моде, самый что ни на есть первый охотничий трофей. Вот все о ней и мечтают. А мне каково? Это же моя душа со шкурой расстанется, – и медведь горько заплакал.

– Будет тебе реветь, – расчувствовался мужик. – Гляди, и из меня слезу вышиб. Чего тебя на пасеку несет, ты у лесных пчел мед добывай.

– И тут осечка выходит, – не успокаивается медведь. – Пчелы злые-презлые, даже на дерево влезть не дают, не то что медом полакомиться.

– Да, незадача, – чешет мужик голову. – Куда ни кинь, всюду тебе один клин. Голодуха полная. Слушай, а что б тебе самому пчел не развести, вот и ел бы мед каждый день?

Медведь призадумался.

– Нет, не смогу, – сказал со вздохом. – Я только есть мед умею, а пчел разводить и ухаживать за ними вовсе не умею. Я тут как-то за пасечником подглядывал, думал, может, мне что обломится, если он зазевается. Ух, и работенка же, я тебе скажу. Да еще в книжку какую-то он каждый раз заглядывал. Очки нацепит и давай книжку листать. А у меня ни очков, ни книжки. И листать тоже не обучен. Так что не подходит мне твоя задумка.

– Жаль, – говорит мужик.

– Конечно, жаль, – согласился медведь и снова заревел белугой. Мужик аж вздрогнул с испугу:

– Тьфу на тебя, – сказал, – помогу я твоему горю.

– Неужто поможешь? Век тебя не забуду.

Окунул мужик медведя в реку, пополоскал с натугой, но тщательно, вытащил на берег и давай просушивать да приглаживать. Старался, старался – ожил медведь, повеселел, чуть припушился. Глядит мужик, а медведь-то ничего получается.

– Ты вот что, косолапый, поднапрягись, силенки собери, поднатужься да и вали те деревья, что впереди тебя лиса метить хвостом будет. За это меда и получишь.

– И всего-то? – повеселел медведь.

– Ну да, больше от тебя ничего и не требуется.

– Что ж, ломать не строить, тут ума, смекалки и опыта не надобно, только силушкой разгуляться. Я и так по лесу иду, все ломаю. Так что и не дело это для меня, а так, забава одна. Всего и забот, лису из виду не упустить. Давай начну, где там твоя лиса? А то есть уже охота.

– Не торопись, торопыга. Чуток обождать придется. Ты на солнцепеке не стой, подожди в тенечке. А как барабан услышишь, тут тебе лиса и появится.

И медведь пошел место потенистее искать.

А мужик на берег вернулся, сидит-посиживает. Глядь, собака бежит. Язык высунула, еле дышит, драная, рваная да худая, ребра насквозь просвечивают. Чучело ходячее, да и только. Мужик ее за хвост цап, приподнял и спрашивает: