Легко ли быть человеком. Сказки для взрослых - Людмила Кузнецова-Логинова

«Да, видно, навык потерян, – пронеслось в голове у бывшего охотника, – вот что значит не заниматься своим ремеслом. Хуже новичка становишься».

Охотник взял себя в руки и, медленно подняв ружье, прицелился. Но как ни сторожко он это сделал, животное, наконец, что-то почувствовало, подняло голову и повернулось к сидевшему в засаде человеку. Огромные, влажные прекрасные глаза раскрылись ему навстречу. Охотник зашатался, ему показалось, что он сходит с ума. Что-то в этих глазах пригвоздило его к месту и полностью лишило сил. Почему взгляд животного вдруг напомнил ему взгляд жены, а глубина темных умных глаз лани точь-в-точь была та же, какой он любовался целых двадцать лет? Точно, он сошел с ума, сказать кому, до конца своих дней насмешек не оберешься. Но тупая, ноющая боль в сердце не отпускала, не проходили и оцепенение и ватность ног.

Странно, но лань не убежала. Охотник мог поклясться, что животное его увидело и сразу все поняло, но не сделало ни малейшей попытки скрыться. Спокойно, серьезно смотрела лань на мужчину. Что было в этих глазах? Что? Сколько продолжался этот поединок глазами, мужчина не знал, но первым сдался именно он. Уронив ружье на землю, охотник закрыл лицо руками. Угрызения совести, память о том, как он клялся никогда не убивать зверей, раздирали сердце и душу, и впервые, может быть, за всю свою сознательную жизнь взрослый человек залился слезами как ребенок.

И долго он вот так плакал, слезы нескончаемым потоком лились и лились даже тогда, когда, отбросив ружье, он упал и стал кататься по траве, не думая о том, что скажет сосед. Наконец слезы иссякли, мужчина поднялся с земли, привел себя в порядок, взял ружье и, позвав соседа, побрел к дому. Странные мысли бились в его голове, он боялся их и гнал прочь, но мысли возвращались, путались, и поделать что-то с этим было нельзя. Мозг отказывался повиноваться. К этому присоединились муки совести и боязнь, что жена уже дома и, увидев его с ружьем, сразу поймет, в чем дело, и уйдет. Ведь она в те давние годы предупредила, что не простит, и он, проживший с ней столько лет и знавший ее характер, не сомневался, что эти слова не были пустыми. Именно так она и сделает, а ведь он только что еще раз понял, как сильно ее любит. То, что жизнь без нее и не жизнь вовсе, он знал всегда, но всю остроту возможной трагедии понял там, в лесу, когда катался от боли и отчаяния по траве и проклинал себя за то, что не сдержался и поднял ружье.

Увидев свет в окне и поняв, что случилось худшее и жена дома, мужчина совсем сник. Ноги приросли к земле и не шли дальше. Как ни ободрял его сосед, он не мог сдвинуться с места. Наконец, кое-как взяв себя в руки, переставляя ноги так, словно это стопудовые гири, бывший охотник перешагнул порог и остановился, привалившись ставшим сразу грузным и непослушным телом к дверному косяку. В залитой светом кухне было тепло и уютно, пахло свежеиспеченными пирогами, а жена хлопотала у печки, переставляя кастрюли с чем-то вкусным. Нос уловил заманчивый запах, а голодный желудок сразу отозвался жалобным урчанием.

Женщина накрыла кастрюлю крышкой и обернулась к мужу. Спокойно окинула его взглядом, скользнула по ружью и охотничьей сумке, не сказала ни слова и стала молча накрывать на стол. В ее жестах, фигуре не было никакой враждебности, гнева, недовольства. Как ни вглядывался мужчина, ни одна сердитая морщинка не прорезалась на ее лице, ничто не затуманило обидой ее глаза.

– Ты дома? – еле выговорил все еще стоявший у порога муж.

– Дома, – спокойно и доброжелательно ответила женщина.

– Не ушла?

– Нет.

– И не уйдешь?

– Нет, не уйду.

– Но я же нарушил свое слово. Правда, первый и последний раз, но все же нарушил.

Женщина перестала расставлять тарелки, уперлась глазами в глаза мужу, и тому показалось, что это он, а не лань в лесу стоит перед дулом ружья. Жена немного помолчала, а потом, не отводя глаз, странно усмехнулась. У мужчины озноб пошел по телу. Точно, он совсем сошел с ума. Глаза жены были точь-в-точь те, что он видел у грациозного животного, которое пришел убить. Что было в тех и этих глазах? Он не понял, да и надо ли было понимать? Важно было другое – то, что сказала жена:

– Это так, но слезы тоже чего-то стоят. Они многое могут – слезы. Очистить душу, смягчить сердце, дать силы справиться с собой и стать лучше, честнее, человечнее. Не так ли?

И мужчина, опустив глаза, ответил:

– Так.

Жил на свете бедный мужик. И надоело ему бедствовать, захотел он стать богатым, а вот как? Думал мужик, думал да и надумал. Нашел он поляну в лесу, огородил ее забором, сделал ворота – отменный загон получился. Сел мужик на берегу лесной речушки и стал ждать. Бежит мимо него серый заяц, до того худой и грязный, что жалко на него смотреть. Схватил мужик зайца за уши, приподнял да и спрашивает:

– Заяц, что ты знаешь-умеешь и чего хочешь?

Заяц отвечает:

– Ничего не знаю, ничего не умею, а хочу морковки.

– Что же ты морковку-то не добудешь? – спрашивает мужик.

– А как ее добыть? – жалуется заяц. – Я всего боюсь. И лиса-то на меня охотится, и волк по лесу рыщет, как бы ему в пасть не попасть, и медведь злобный шатается повсюду, того и гляди на тебя наскочит, а чуть зазеваешься – собаки в клочья разорвут. Ну как тут морковку добудешь? Вот я и сижу под кустом – всего боюсь, ото всех прячусь, носа не высовываю, а есть-то хочется, морковка перед глазами так и стоит.

– Морковку-то и посадить можно. Вырастил да ел бы себе на здоровье.

– Да, посадить, – протянул заяц, пригорюнившись, – хорошо сказать, а как сделать?

– А как все делают, так и ты сделай.

Заяц еще больше пригорюнился, так и обвис в руках мужика.

– Я же сказал тебе, ничего не знаю, ничего не умею, бездарный я, понимаешь?

– Понял уже. Только кто на хлеб с маслом не заработал, тот лебеду ест. Так у нас, у людей, говорят. Вот и ты ел бы, что попадется. Все лучше, чем так оголодать.

– Не могу я есть что попало, – загрустил заяц. – Все зайцы морковку едят, и я хочу.

– Ишь ты, – удивился мужик, – никчемный, а задавака. Потом помолчал и говорит: – Ладно, заяц, помогу я тебе, беру тебя на службу. – Окунул зайца в реку, пополоскал, отряхнул, причесал и дал ему в лапы барабан. – Вот тебе барабан, бей палочками в него, стучи, греми. Тут тебе ни лиса, ни волк, ни медведь, ни собака не страшны. Сами тебя бояться будут. А служба твоя несложная. Иди следом за мной и барабань изо всей силы, за это получишь морковку. Согласен?

Заяц обрадовался, служба-то, действительно, без всякой сложности, можно сказать, и вовсе пустяковая. Думать не надо, ответственности никакой, умения тоже особого не требуется, бей себе палочками в барабан как Бог на душу положит, даже слух музыкальный иметь не надо. Барабань, как получится: чем громче, тем лучше, в такт, не в такт – неважно, главное – за мужиком идти. А лиса, волк и прочее зверье, как заслышат барабан, так не к тебе, а от тебя убегать станут. Усилий немного, все тебя боятся, и за это еще морковку дают. Здорово!