Неумерший - Жан-Филипп Жаворски

– Она попросила у меня весь мир! Чего же боле? Чего же боле? Ничего боле она не желала! Она попросила у меня весь мир! И знаете, что, медвежатки? У меня почти получилось! Да-да! Я почти смог! Сотнями я отправлял их на погибель, всех, всех, храбрецов и мудрецов, стариков и детей, сотнями, тысячами… Я почти смог… А потом, когда вдохнул запах всей этой крови и смрадный дух вспоротых животов, когда увидел все эти пронзённые копьями тела… И эти головы, эти жуткие головы, свисающие с повозок и конских сбруй… Головы тех, кто относился ко мне с почестью, тех, кто доверился мне… Я почти смог… Я разочаровал её…

– Ты был на войне? – удивлённо спросил брат.

Я же всё понял, но не верил тому, что рассказывал нам Суобнос. Он был настолько взбалмошным и таким трусливым. Как мог он быть в рядах тех, кто обагрил кровью воды Лигера? Я не стал задавать вопросов. Я не стал спрашивать бродягу, знал ли он моего отца. Его же, вероятно, заботило вовсе не это. Он присел рядом со следами кобылицы. Грязными пальцами он прикоснулся к отпечаткам на земле.

– Я разочаровал её, – повторил он, – и она бросила меня. Она возобновила свой путь, оставив меня в нищете на растерзание призракам былого.

– Но она где-то рядом! – воскликнул мой брат. – Она в лесу! Она ходит вокруг тебя!

Старый бродяга горько усмехнулся.

– Ты добрый человечек с мозгом воробья, – язвительно ответил он. – Думаешь, почему ты следуешь за мной все эти луны? Это я кружу вокруг неё. Она не приходила ко мне: это я выследил её. И я здесь только потому, что она обосновалась в Сеносетоне.

– Что она здесь делает? – спросил я.

– Кто же знает! Это ветреная особа. Вероятно, ищет нового спутника.

– В лесу?

– Вы забыли, кто скрывается в лесу? Она может отдать предпочтение одному из его обитателей, очаровать его, сделать своим избранником. И вывести его из леса…

Вскоре после услышанных от Суобноса откровений я расспросил мать. Однажды, когда она работала на готлисовом станке[81], я будто невзначай спросил её о том, появлялся ли Суобнос при дворе отца.

– Суобнос? – рассмеялась она. – В кругу туронских героев? Конечно же, нет! С чего ты взял?

– Ты уверена? Возможно, в молодости он выглядел по-другому.

– Даже если он и захаживал в наш дом в Амбатии, то, возможно, был из тех попрошаек, которых мы подкармливали на пороге дома. Но я никогда его там не видела. Откуда ты взял эту белиберду?

– Суобнос рассказывал нам удивительные истории. Он намекнул, что знал тебя, когда ты была королевой.

Она грустно улыбнулась:

– Он до сих пор считает меня королевой, он не в ладу с головой. Он часто путает людей. Не придавай значения его россказням.

– Он также упомянул о какой-то большой войне. Рассказывал спутанно, но я почувствовал его страх. Мне показалось, что говорил он о войне Кабанов и что сражался на нашей стороне:

Мать приостановила работу и с мрачным видом резко повернулась ко мне.

– Герои твоего отца были завсегдатаями нашего дома. Друиды, ремесленники и прославленные богатыри. К некоторым из них я прониклась уважением и дружбой, других я не любила, некоторых даже боялась. Но я знала их, Бэлл. И в одном я могу тебя заверить: ни один из них не уцелел. Ни один. Даже мои девери Ремикос и Ордилос сгинули там. Они были солдурами короля: когда вашего отца убили, их судьба была предрешена. Они сражались насмерть. Те, кто был ослаблен ранами или окружён многочисленными противниками, в страхе быть взятыми в плен умертвляли себя, порой своей же рукой, порой закалывая друг друга. Если Суобнос ещё хоть раз будет иметь наглость выдавать себя за одного из них, я вышвырну его вон из моего дома. У этого недоучки, Бэлл, ветер шумит в голове. Я прекрасно помню, когда увидела его в первый раз: полумёртвый от голода, он появился у нашей околицы три месяца спустя после нашего прибытия в Аттегию.

Мать только подтвердила мои сомнения. Я не ведал, кем была таинственная всадница в лесу, а Суобнос лишь заморочил нам голову байками, чтобы утаить истинную причину своих поисков. Но всё-таки вздор бродяги пробудил во мне беспокойное любопытство. И тогда я впервые задал вопрос, который до сих пор замалчивался в нашем доме:

– А почему отец и дядя начали войну?

Мать поджала губы. На мгновение я испугался, что перегнул палку, и подумал, что она снова примется ткать, не удостоив меня ответом. Но она стерпела.

– Секорикс, король карнутов, плохо обошёлся с другом твоего отца. Поэтому он пошёл войной против Секорикса и победил его, но этой бесчестной скотине удалось бежать. Он укрылся в Аварском броде, попросив защиты у моего брата. Амбигат встал во главе великой армии, состоявшей из битуригов, эдуэнов, секванов и выживших отрядов Секорикса. Он отвоевал карнутские леса, а затем захватил Лукка у туронской заставы. Твой отец хотел остановить его в бою между Каросом и Лигером, чтобы он не достиг Амбатии. Все закончилось на берегу этой реки.

Выпрямившись, мать отвернулась и снова принялась ткать.

– Но Карнутская война была лишь предлогом, – добавила она. – Ваш дядя – злодей. Он много лет искал подходящий повод, чтобы избавиться от вашего отца.

– Кто был другом моего отца среди карнутов?

– Гутуатер Моригенос.

– Почему Секорикс притеснял его?

– Король обвинил его в разжигании беспорядков.

– Каких беспорядков?

– После смерти Великого друида Неметомара среди карнутов был разлад. Гутуатер был вождём клана. Он хотел навести свои порядки в лесу.

– Он хотел завоевать весь мир?

Мать громко расхохоталась.

– Покорить мир? – воскликнула она. – Что за выдумки, Бэлл! Кельты слишком заняты, разрывая друг друга на части в междоусобицах!

Пусть даже россказни Суобноса и были выдумкой, лесная наездница, которую он преследовал в лесу, всё же была реальной. Наши скитания в чаще приняли неожиданный оборот. До сей поры в лесу для нас существовали только дикие звери; другие обитатели леса были лишь далёкими отражениями наших грёз. По крайней мере, так было до тех пор, пока всадница, такая настоящая и осязаемая, не явилась нам в чаще леса на тропе, проторённой стадом оленей.

Кем она была? Действительно ли супругой бродяги? Где она жила? Где она заполучила эту огромную кобылицу? Почему она перемещалась под пологом леса, а не по просёлочным дорогам? Скрывалась ли она в густых зарослях, чтобы укрыться от опасности? Может, сама что-то искала? Или же бродила по рощам, словно господин по своей вотчине, проверяя, как растут деревья и как обитают звери? Суобнос сказал, что в лесу живут хранители. Может, ей принадлежало одно из заповедных мест, изобилующее разнообразной дичью?