Хранительница небес - Марина Ноймайер

Мое сознание дрейфует, уплывая все дальше и дальше, пока… что-то не прижимается к моим приоткрытым губам, теплое и мягкое, такое болезненно знакомое… Сквозь мерзкий привкус гари и пепла я узнаю губы Лео. Его рот пытается вдохнуть кислород в мои легкие, пытаясь заставить их снова работать. В следующее мгновение воздух проходит по моему горлу, наполняя судорожно сжавшиеся легкие, расширяя их и заставляя болезненное давление в груди наконец-то ослабнуть. Лео делает мне искусственное дыхание до тех пор, пока на следующем вдохе мне не удается набрать в грудь достаточно воздуха самостоятельно, однако облегчение от того, что я действительно снова могу дышать, длится недолго. Во мне поднимается тошнота, и я чувствую, как меня откатывают в сторону, переворачивая, а после мучительный рвотный спазм сковывает горло. Ощущается это почти так же мучительно, как и ожоги, пока тело продолжают выкручивать все новые позывы.

Откуда-то издалека до моих ушей доносятся успокаивающие слова, но я не понимаю их смысл. Когда спазмы стихают, я остаюсь лежать, задыхаясь. Слишком ослабевшая, чтобы пошевелить хоть пальцем, не то чтобы прийти в себя. С опозданием до меня доходит, что Лео снова поднимает меня на руки и куда-то несет. Моя щека прижимается к твердой груди, где с неистовой скоростью колотится его сердце. Дыхание выровнялось, и вместе с ним вернулась и чувствительность. Кожа горит сотней маленьких огоньков, окутывающих меня как непроницаемый кокон. И даже влажному холодному воздуху, клубящемуся вокруг меня, никак не удается остудить жар, истлевающий на коже. Неужели Лео не замечает, как я горю?

Через некоторое время раздается возбужденный мужской голос:

– Лео! Розали!

Мой затуманенный мозг медленно приходит к выводу, что это Консальво, который все это время ждал нас у лодки.

– Что с ней? Что за дым поднимается из-за деревьев? Я как раз собирался пойти проверить, все ли с вами в порядке.

Я хочу поднять голову, но одна только мысль о том, чтобы пошевелиться, пронзает меня громогласной болью в висках, распространяющейся по всей черепной коробке, словно удар в гонг. Вот черт! Стиснув зубы, я всеми силами пытаюсь оставаться в сознании. Лео повышает голос, и я сосредотачиваюсь на его словах, которые якорем удерживают меня на грани сознания.

– Маэстро мертв. В его доме вспыхнул пожар, а Розали кое-что потеряла в комнате.

Лео осторожно опускает меня на землю и принимается раздевать. С каждым новым слоем одежды, который снимают с меня, жжение ослабевает, но стоит воздуху коснуться поврежденной кожи, и моя спина судорожно выгибается, а израненное горло разрывает крик. Это невыносимо, невозможно выдержать, словно все мое тело – одна рана, которую залили спиртом, и я купаюсь в чистом этаноле. Тело горит, горит, горит…

Лео куда-то уходит, и я слышу его голос лишь крохотным уголком сознания, который все еще рвется на волю, трепещет, а затем… исчезает. Я больше не могу этому сопротивляться и, честно говоря, даже испытываю облегчение, что наконец-то перестану чувствовать боль. По крайней мере на какое-то время.

По ощущениям, я нахожусь без сознания довольно долго. Постепенно из темноты небытия начинают вырисовываться фрагменты реальности, словно я нахожусь во сне… Ну, или в чем-то подобном. Возможно, это действительно лишь фантазия моего измученного мозга, не имеющая никакой связи с реальностью. Я будто все еще нахожусь в огне, поглощающем воздух в моих легких, однако ничего этого не чувствую… потому что у меня нет тела, как я вскоре понимаю. Я как будто бы здесь, но в то же время нет.

Пока я размышляю о своем текущем изменчивом состоянии, перед моим внутренним взором обретает форму человеческий силуэт, сотканный из мелких огоньков, постепенно сливающихся вместе и образующих контур, который вырисовывается в жемчужном ничто вокруг меня. Я с открытым ртом наблюдаю за тем, как передо мной обретает черты высокий мужчина. Из света, материи, тени и тьмы. Его обволакивает плащ из ночного неба, а вокруг головы сплетается венок из разноцветных мерцающих знаков зодиака. Его лицо… Оно рябит, постоянно меняется… старое и молодое одновременно, гладкое и морщинистое… Все лица, которые когда-либо имел этот человек на протяжении жизни, сменяются сейчас калейдоскопом. Будто передо мной стоит само время со всеми его поворотами и петлями. Онемев от благоговения, я продолжаю смотреть на него, и он встречает мой взгляд. В его глазах танцуют стихии.

– Хм… А вот и та самая путешественница во времени, которая сняла мое заклятие, – многозначительно произносит он глубоким голосом.

До того как он ко мне обратился, я уже догадалась, кто предстал передо мной, но теперь уверена на сто процентов.

Аид Пантамегистос. Собственной персоной.

Создатель Рубиновой Табулы, тот, кто когда-то запечатал все порталы для путешествий во времени до тех пор, пока… не пришла я. Кровь мгновенно приливает к лицу, и я поспешно опускаю взгляд, как провинившийся ребенок.

– Простите, если я помешала вам, но…

Он жестом просит меня помолчать.

– Это вовсе не упрек, совсем наоборот. Я так долго ждал достойного, и поступком в Риме ты доказала свои способности, чем я, честно говоря, весьма впечатлен. Кого-то другого разорвало бы на куски, попытайся он открыть такой мощный портал.

У меня перехватывает дыхание. Разорвало бы на куски… Я даже не думала о том, что открывать портал может быть опасно. Ну, вероятно, это и хорошо, что я не знала об этом в тот момент.

– Тебе это удалось благодаря пробудившимся силам Агниции. Лишь намека достаточно, чтобы вооружить тебя. Думаю, ты уже заметила это.

Ах, вот оно что. Змея сопровождала меня уже некоторое время… с того момента, как впервые прикоснулась к Рубиновой Табуле. И с тех пор она появляется вокруг меня снова и снова: в символах, созвездиях, бестелесным голосом, шепчущим на ухо ее имя…

– Ты и твой спутник, чье сердце ты покорила своим сопротивлением, а он тебя – своим. Вы – ключ к древнему пророчеству о Змееносце. Посвященные и способные обратить время к единственно возможному хорошему повороту событий. До сих пор не рождался никто, кто смог бы оправдать эти слова… или получить возможность проявить себя. Но вы оба прекрасно справляетесь. – В его раскатистом голосе звучит неподдельная гордость, а его глаза притягивают меня, словно гипнотизируя.

– Это пророчество Лео в точности совпадает с пророчеством о Змееносце. Если бы и для тебя сделали предсказание – ты получила бы зеркальное отражение его.

«Но как? – думаю я. – Что? Почему?»

Вопросы наполняют мою голову, надвигаясь один на другой, и я жажду ответов от этого призрачного человека, олицетворяющего само время. Кто мне на них ответит, если не Пантамегистос?

– Слушай меня! – твердо произносит он.

Его голос – полифония и вибрация, создающие ощущение, словно со мной говорит целый церковный хор. Образует одну симфонию, гладкую и бесконечную, как будущее и прошлое. Строгую, как настоящее.