Хранительница небес - Марина Ноймайер

Феста делла Сенса

Все оставшиеся дни до субботы я играю в образцовую пациентку: ежедневно дышу над горячим травяным отваром, позволяю Лео проверять и менять повязки на ожогах и не позволяю себе проронить ни единой жалобы. Лео даже шутит, что находит жуткой мою решимость попасть на Сенсу. Но я просто хочу поправиться и выглядеть хорошо. Дож[8] и городские сливки выйдут к лагуне на великолепной двухэтажной барке «Букинторо», и я ни за что не хочу это пропустить.

Чтобы хоть чем-то себя занять, я принимаюсь изучать добытое в пожаре легендарное зеркало и Красную Книгу. Сначала во мне тлеет надежда, что из этих артефактов будет проще что-то извлечь, когда они вместе, однако я быстро понимаю, что это не так. Как бы я ни билась, Красная Книга остается пустой, а зеркало ведет себя как обыкновенная безделушка. Я ни разу не слышала шепота Агниции, о котором говорил маэстро Тирециос незадолго до своей смерти… И втайне я этому даже рада: что бы Агниция ни сказала, мне не хочется это слышать, после того как она посоветовала мастеру зеркал выколоть себе глаза. Я предпочитала довольствоваться ее молчанием и созерцанием безупречной золотой чешуи змеиного тела, обрамляющего зеркало. Сверкающие изумрудные глаза все так же кажутся мне пугающе живыми. Иногда я замечаю их блеск, вспыхивающий в полной темноте, и испытываю странное чувство, словно они внимательно следят за мной, несмотря на то что в зеленых камнях не наблюдается никаких зрачков.

Когда Лео наконец заканчивает с приготовлением огромной кастрюли куриного супа, я ловлю его, чтобы обсудить пророчество, касающееся тринадцатого знака зодиака.

– Я змея, – в сотый раз повторяю я, держа на коленях зеркало Агниции. – Первый звоночек на этот счет прозвенел, когда я прикоснулась к Рубиновой Табуле. Поэтому во мне вообще проснулась сила, с помощью которой я могу открывать порталы.

Лео валится рядом со мной на кровать.

– Во время визита Анджело, когда тебе было совсем плохо, он сообщил, что Рубиновая Табула после нашего исчезновения снова вернулась к Леонардо да Винчи. Все были обеспокоены этим, боялись нового нападения Люция, но это было необходимо для сохранения хода истории. Леонардо хранил Табулу до самой смерти, после чего она вернулась в Венецию, где Морели нашли ее в начале семнадцатого века. Здесь больше ничего нельзя изменить.

– Думаешь, Змееносец внутри тебя проснется, если ты прикоснешься к Табуле? – нерешительно спрашиваю я. – Я имею в виду, когда у тебя нет зодиака?

Это такая деликатная тема, что мне приходится приложить усилия, чтобы ее поднять. Я словно хожу по минному полю.

Лео смотрит на свое перебинтованное запястье, не позволяя мне прочитать эмоции на его лице.

– Мы ведь все еще придерживаемся позиции, что пророчество о нас, не так ли? Что я обрету знак Змееносца, чтобы снова иметь возможность путешествовать во времени. В таком случае Рубиновая Табула должна признать меня. – Почему-то его слова звучат так горько, словно он совсем не верит в то, что говорит. Сможет ли он вообще снова стать путешественником во времени после своей потери? Прежде чем я успеваю что-то сказать, Лео снова расправляет плечи. – В любом случае сейчас нет никакого смысла искать Леонардо, чтобы прикоснуться к Табуле. То, что во мне пробудится часть силы Змееносца, не приведет нас к исполнению пророчества: без зодиака я бесполезен в этой истории.

Я снова слышу ту горечь, и слова вырываются у меня изо рта прежде, чем он успевает продолжить свою речь:

– Ты вовсе не бесполезен! Это вообще не зависит от твоего зодиака!

Невольно сжав руки в кулаки, я чувствую, как саднят едва начавшие заживать ожоги на моей коже. Они оказываются гораздо вреднее, чем колотая рана, которую нанес мне тогда Люций. Видимо, сила Агниции здесь бессильна.

– Я не что иное, как балласт, который удерживает тебя здесь. Без меня ты уже давно вернулась бы домой. Ах, черт возьми, тебе вообще не стоило сюда соваться и подвергать себя опасности!

– Я бы не смогла вернуться домой! – с горечью втолковываю ему я. – Дюрер забрал портальную картину, с помощью которой я сюда попала, с собой в Нюрнберг. Или вообще продал ее перед отъездом. В любом случае нам не стоит об этом думать сейчас, если ты, конечно, не хочешь послать меня за ним. Будем считать, что я застряла здесь вместе с тобой. Потому что я не могу открывать порталы после того, как мы потеряли твой зодиак. Я уже пыталась, когда хотела попробовать забрать тебя домой из Мюнхена.

Лео смотрит на меня так, словно только что вписался лбом в стену. Так растерянно, с искаженным от боли лицом… Встревоженная, я наблюдаю, как он вскакивает с кровати и начинает метаться по комнате, дергая повязку на своем запястье. Слова застревают у меня в глотке, когда он ослабляет бинты и останавливается напротив меня, дрожа всем телом.

– Вот, – задыхающимся голосом выдавливает он, показывая мне свою руку. – Я никогда не хотел этого. Первое время то, что я стал путешественником во времени, казалось мне проклятием. Итальянский Орден Рубинов слишком поздно обратил на меня внимание, и поэтому я почти год путешествовал один, прежде чем они вышли на меня и взяли под свое крыло. Поверь, мне было чертовски страшно остаться один на один со своим зодиаком без всякой поддержки, когда он только появился на моем запястье. Лишь со временем я начал чувствовать очарование и свободу, которой никогда раньше не испытывал. Ты понимаешь, Рози? На мне всегда лежали куча правил и ожиданий семьи… Я должен был соответствовать ее статусу, оставаться невозмутимым вне зависимости от того, какое дерьмо происходит в моей жизни. Постоянные слухи, сначала о делах отца, потом о смерти родителей… Я люблю свой дом, но никогда не чувствовал себя в нем по-настоящему свободным. Я стал именно тем ублюдком, с которым ты познакомилась, потому что такого поведения от меня и ожидали. К тому времени я уже сильно изменился. Путешественники во времени без партнеров всегда считали свои путешествия проклятием, не имея возможности повлиять на то, что происходит вокруг, потому что в прошлом они были невидимы. Но для меня это было как глоток свободы. Никто не смотрел на меня, никто меня не судил. И только наблюдая за людьми, смог понять, кто я на самом деле, но мне понадобилось чертовски много времени, чтобы перестать презирать себя за то, кем я являюсь.

Я не могу смотреть на его запястье. Не потому, что мне страшно или я испытываю отвращение к несомненно безобразному шраму, – нет, конечно же, не из-за этого. Сейчас дело далеко не в шраме.

– Я не презираю тебя, – шепчу я, хватая его за вторую руку, и тяну на себя, заставляя присесть на край кровати. Видимо, я ошиблась в своем предположении о том, что Лео довольно хорошо справился с потерей зодиака. Мне стоило гораздо раньше поднять эту тему, не опасаясь его задеть, а не оставлять его со своим горем один на один… Потому что совершенно очевидно, эта рана намного глубже шрама на его рука. – Я не презираю тебя, – снова повторяю я на этот раз более твердо. – И тебе тоже пора прекратить себя корить.