Хранительница небес - Марина Ноймайер

– Ma vaffanculo![5] – ругается он. – Это стекло легковоспламеняющееся!

И в самом деле… С пола поднимаются клубы дыма, и мне наконец удается установить источник нарастающего света. Осколки стекла, разлетевшиеся по всей комнате, разгораются, словно сухие спички. Но это… Так не должно быть!

Совершенно сбитая с толку, я продолжаю наблюдать, как пламя неестественно быстро распространяется по всей комнате, словно кто-то облил здесь все бензином, а в следующее мгновение начинают загораться и зеркала на стенах. Шипение и треск становятся все громче, когда расплавленные зеркала серебряным дождем оседают на пол, продолжая разгораться.

– Какого черт он с ними сделал?! – пытаюсь перекричать нарастающий грохот, прижимая к лицу рукав плаща, чтобы не задохнуться от дыма. Лео делает то же самое и только молча качает головой.

– Что, если зеркало Агниции находится здесь и сгорит так же, как остальные?! – Чтобы это произнести мне приходится ненадолго отнять плащ от лица, но дым в комнате настолько густой, что моментально обжигает горло, нос и глаза. Закашлявшись, я возвращаю плащ на место.

Ответ Лео я уже не слышу. Мое сердце колотится как сумасшедшее, а пламя все продолжает завоевывать комнату. Все мои инстинкты требуют бежать как можно быстрее, но я не могу пошевелиться, парализованная мыслью о том, что зеркало Агниции должно быть где-то здесь.

«Главное, что оно уцелело. Остальное – шум и дым».

Это были последние слова Тирециоса и ответ на мой вопрос о том, где находится зеркало. Я не могу покинуть этот дом без него, даже если оно упрятано в самую глубокую, охваченную пламенем нишу. Но, черт возьми, пространство с ужасающей скоростью превращается в реальную версию игры «Пол – это лава»! Тлеющие осколки зеркал поджигают деревянный пол, который начинает потрескивать и заражаться этим жаром. Нужно немедленно двигаться, иначе мы не успеем уйти отсюда.

– Нам нужно зеркало! – кричу я Лео, не обращая внимания на его отчаянное мотание головой. Перескочив на то место, где еще осталась пара не загоревшихся осколков, я ношусь по комнате в поисках особого зеркала, которое, возможно, сможет противостоять этому пламени. Жар проникает сквозь подошвы моих ботинок, словно я танцую на углях. Золотая змея, обрамляющая зеркальную поверхность…

В меня влетает осколок от взорвавшегося стекла, и в комнату врывается поток влажного холодного воздуха… Видимо, одно из окон лопнуло от жара. Пусть и совсем ненадолго, но я благодарна за этот глоток свежего воздуха, но сразу же после этого раздается еще более угрожающий рев огня. Черт возьми, в маленькой комнате пламя могло бы потухнуть и само, но теперь, когда снаружи поступает кислород, огонь становится еще более жаден. Я слышу голос Лео и, быстро обернувшись, вижу его, стоящего у выхода на кухню и умоляюще протягивающего мне ладонь.

Сейчас, только пару минут! Я сейчас приду!

Все больше и больше зеркал вокруг меня плавятся, взрываясь ослепительными искрами. К счастью, сквозняк из окна уносит плотный удушливый дым, но я так и не могу обнаружить зеркало, которое ищу. Черт возьми! Что, если Тирециос спрятал его совершенно в другом месте? Не в доме, а где-то на острове… в Венеции… На дне моря, в конце концов! Да мало ли мест для этого? У меня не остается больше времени. Если я не хочу превратиться в уголек – нужно как можно скорее покинуть комнату, прежде чем пламя окончательно перережет мне путь к выходу. Дым уже проникает под плащ, которым я прикрываю лицо. Я судорожно ищу, куда можно ступить без последствий: пол превращается в тлеющий кратер, а глаза слезятся так сильно, что я едва могу различить хоть что-то. Голос Лео настойчиво зовет меня у выхода из комнаты, и я иду на него. По крайней мере стараюсь.

Вдоль стен пройти невозможно, но, если вернуться в заднюю часть комнаты, возможно, удастся выбраться по другой стороне. Расплавленные капли зеркал сыплются на меня метеоритным дождем, прожигая одежду и кожу. Резво перескакивая через пылающие лужи стекла и груды осколков, я вдруг останавливаюсь. Справа, напротив меня, сияет зеркало от пола до самого потолка, сжиженное стекло и ртуть льются с рамы водопадом, а языки огня взвиваются вверх. На какую-то секунду мне кажется, что я успею отскочить в сторону, прежде чем меня снесет жгучим потоком стекла, но в следующее мгновение жидкий огонь обрушивается на меня.

Боль взрывается в правой руке, поднимаясь вверх до плеча и распространяясь по всему позвоночнику. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Хочется закричать в агонии и, поскуливая, свернуться калачиком, но мне не хватает воздуха в легких. Мне нужно выбраться отсюда, нужно двигаться дальше. И все же… Не успеваю я сделать последние шаги, что выведут меня на безопасную территорию кухни, как мой взгляд фокусируется на капающей расплавленной раме.

Боль, неистово бушующая в моей руке, отходит на задний план, потому что замечаю на месте растаявшего зеркала, в подрамнике, какой-то предмет. Приглядевшись, я узнаю в нем овальное ручное зеркало, кантик которого вылеплен в виде извивающейся змеи, пожирающей собственный хвост, совершенно невидимый среди бушующего вокруг пламени. Изумрудные глаза змеи будто смотрят прямо на меня, и я без колебаний тянусь к зеркалу и сжимаю негнущиеся пальцы вокруг обжигающе горячей металлической ручки, вырывая зеркало из крепления. Наскоро спрятав раскаленный артефакт в полах своего плаща, я несусь к выходу на всех парах, игнорируя искры и пламя, от которых невыносимо слезятся глаза. Я теряю чувство времени и не совсем понимаю, иду я или ползу, но зеркало теперь у меня, и я прижимаю его к груди, словно маленького ребенка, продолжая пробираться сквозь этот ад к точке света. Но она кажется мне такой далекой…

Сквозь оглушительный рев пламени до меня доносится голос Лео. Я заставляю себя сосредоточиться на этом звуке и двигаюсь вперед, шаг за шагом. Но, когда оказываюсь практически у цели, со стены рядом мной срывается овальное зеркало и на меня обрушивается шквал раскаленных осколков, пронзающих мою и без того потрепанную одежду и израненную кожу, словно роем крохотных кинжалов, проникая все глубже и глубже, обжигая до самых костей. И будто вишенка на торте, сверху на меня обрушивается и зеркальная рама. Я пытаюсь отойти, но резное дерево бьет меня по голове, и мир начинает уплывать в раскаленную темноту.

Однако сознание я, видимо, теряю ненадолго. Очнувшись, я понимаю, что мое тело не лежит на полу, а уносится куда-то прочь, на выход из горящей комнаты в соседнюю, где значительно прохладнее. Даже трескучий вой пламени отсюда доносится словно издалека. Мой разум уже очнулся, но я не могу пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы открыть глаза. Воздух проталкивается в легкие со скрипом, словно они сжались до размеров грецкого ореха, а рот полон пепла. Стекло хрустит на одежде и коже от каждого движения.

Чуть погодя мы выходим на улицу, и меня тут же обволакивает чистый холодный воздух, но вдохнуть его у меня не получается. Как бы я ни старалась, ни открывала рот и ни откашливалась, грудную клетку будто свело спазмом. От нехватки кислорода все вокруг становится ватным и пушистым, таким мягким, – сознание уплывает, опрокидывая меня в зияющую пустоту. Но я нашла зеркало, которое так и продолжаю прижимать к груди онемевшими руками. Совсем еще теплый металл…