Шутка Вершителей - Елена Литвинова

Война заканчивалась, отступники Гэйелда, по слухам, уничтожали вражеские отряды то тут, то там.

Мне же было не легче. Проблема с сетрой, невозможность никак вернуться домой, вгоняли меня в депрессию. В одну из очень холодных ночей я промёрзла.

Утром меня начало морозить, но я старалась держаться. Офицер Юбер сказал мне, Что мы скоро прибываем, и я хотела уже вернуться хотя бы в знакомую обстановку.

Наконец, мы прибыли. Городок вокруг форта был непохож на себя. На улицах никого не было. Редкие лавчонки стояли закрытыми, а место на рыночной площади пустовало. Торговцы предпочитали торговать там, где спокойно, а форт Хэней всё-таки был почти на передних рубежах.

— Тибо! — закричали работницы, увидев меня, сидящей верхом на лошади. Последние часы я решила проехать так. — Эдда! Наша госпожа Тибо вернулась!

Эдда почти сразу же выскочила из знакомой двери. И, пока я, при помощи офицера, спускалась на землю, она подошла ко мне, а потом крепко обняла.

— Айо… Живая…

— Прости меня, Эдда… Прости…

— Что это было? — женщина заглянула мне в лицо.

— Это было желание вернуться домой… При помощи одного колдовства…

— Не получилось?

— Как видишь… В дороге столкнулась с миргалийскими солдатами, еле жива осталась…

Меня вдруг качнуло.

— Что с тобой?

— Простыла в дороге…

— Пойдём, попьёшь горячего отвара и переоденешься в чистое…

Эдда привела меня на кухню, напоила лечебным отваром по моему рецепту и приказала одной из работниц помочь мне дойти до комнаты.

Я сопротивлялась, но меня никто не слушал.

— Куда ты меня ведёшь? — спросила я девушку, когда мы повернули в сторону господского дома.

— К Вам, госпожа Тибо!

— Но моя комната не там…

— Вашу старую комнату заняли беженцы… У нас сейчас их много в городе… Вот и приходится господину Тренгану выкручиваться, брать на работу благонадёжных и заселять их в пустые комнаты…

— А меня?..

— А Вас сказали поселить в покоях, что предназначены для кашани герцога!

Я плохо себя чувствовала, поэтому не стала сопротивляться и решила как раз посмотреть, что там за покои выделил мне мой муженёк.

— А ты не знаешь, медикуса Аррата уволили?

— Да… Как господин комендант не ругался с господином герцогом, того не вернули. Не захотел тот ссориться со своим братом-королём! Весь форт тогда кулаки за медикуса держал! Сколько он ран солдатам зашил, сколько зубов подёргал!

— И что теперь? Кто людей лечит?

— Да смех один… Старичка какого-то прислали к нам из столицы… Его Величество очень рекомендовал… — работница хихикнула. — Только он глухой на оба уха, и руки у него трясутся!

— А кто же раны шьёт? Оперирует?

— Так господин Кенгор это всё и делает… Самые тяжёлые болезни и раны так и лечит… Только теперь он в городе принимает…

— Какой-то бред!

Я задумалась о сложившейся ситуации, как не заметила, что мы вошли в знакомый мне коридор, где проживал герцог.

И тут работница открыла передо мною дверь, резную, двустворчатую, которая пряталась прямо напротив дверей в спальню герцога. Я замерла.

Голубые с молочным шторы, такой же коврик на полу, маленький светлый резной столик с крохотной цветочной вазочкой, сейчас пустой, но совсем недавно наполненной цветами, небольшая, но и не маленькая кровать, накрытая таким же покрывалом, в тон к шторам и комнате. Стены были обшиты странной тканью, матовой в тени, а на солнце излучающей неяркий блеск.

— Нравится? — спросила меня девушка.

— Да… Красиво… Только… — что только, я не договорила. Не стоило произносить то, что я подумала, вслух. А я подумала о том, что это была, пусть и красивая, но темница, в которой мне предстояло прожить ещё неизвестно солько времени!

Мне, конечно же, была дороже просто украшенная комната в моём домике на Адании. Тоска опять иглой вонзилась в моё сердце и захотелось заплакать от своей обиды и глупости.

Но мне нельзя было этого позволять себе. Требовалось приступить к работе. Только она сейчас могла меня вытащить из депрессии и включить мою голову, что никак не хотела соображать.

Как я могла додуматься до того, чтобы отправиться в путешествие без припасов? Как такое было возможно?

Кинув мешочек с пожитками в угол, я обратилась к работнице:

— Спасибо тебе, можешь быть свободна!

Но девушка вдруг засуетилась.

— Давайте, госпожа кашани я помогу Вам! Сейчас наберу ванну и помою голову!

— Тут есть своя ванна?

— Да! — работница подбежала к незамеченной мною ширмочке и отодвинула её.

Передо мною предстало огромное металллическое корыто, украшенное гравировками в виде невиданных цветов и диковинных зверей.

Я подошла к нему и провела рукой по верхнему краю. Металл оказался неожиданно тёплым и твёрдым. Сразу зачесалась голова, и захотелось смыть дорожную грязь, почувствовать роскошную жизнь на себе!

— А давай!

Работница развела бурную деятельность. Оказалось, в стене спрятан маленький кран с тёплой водой. И пока вода наполняла ванну, мне помогли раздеться распустить волосы, выбрать запах мыла для тела, масла для волос.

Когда я погрузилась в воду, нега и блаженство накатили на меня. Вода была идеальной: в меру горячей, нежно ласкающей моё измученное дорогой тело. Вот вам и первые прелести жизни очень богатых людей! Ванна и прислуга, прилагающаяся к ней! Все проблемы показались такими далёкими, будто всё произошедшее случилось не со мной! И я сейчас сижу в своей небольшой ванной дома после тяжёлого рабочего дня, а Авидея укладывает Бертина спать, и я так счастлива!

Чьи-то заботливые руки начали мне мыть волосы, слегка надавливая на определённые точки, от которых хотелось мычать, как телица, и клонило в сон. Через негу я почувствовала, что эти же руки ловко скрутили мои волосы в пучок и чем-то зафиксировали их, а затем начали массаж шеи.

— Да-а-а… вот так… хорошо… — просонала я. СМоё тело одновременно стало и лёгким, и слабым. Из меня, как из податливого теста, можно было печь пироги.

И тут чьи-то руки переместились с шеи на моё лицо, легко и плавно дотрагиваясь до висков, спускаясь к скулам и губам. Ничего эти руки не оставили без своего внимания! Ничего!

— Да ты просто мастерица… — промычала я. Но тут ловкие руки вдруг спустились в область моей груди и стали рисовать круги по ней, едва задевая соски, которые тут же отвердели. Грудь у меня уже не была той упругости и стойкости, как в молодости, но была достаточно большой и очень чувствительной!