Чума теней - Вадим Калашов

– Именно! И безо всякой некромантии. Учись, сопляк.

– Что за страсть унизить младшего товарища! Он не сопляк. Он взрослый и совершеннолетний.

– Ага. Особенно шапочка об этом кричит. Прям совершеннолетие королевского уровня. Чудо, сними берет, не позорься и нас не позорь. Ты в курсе, что это вообще-то подростковый фасон?

Чёрный маг хотел ответить едкой остротой, но просто махнул рукой. А берет не выбросил, а натянул ещё плотнее, спрятав под него волосы. Отчасти назло Заревингеру, отчасти потому, что хотел сохранить какую-то память о спасённом мальчике, с которым был так откровенен. Да, мальчик посмеялся над ним, да, оказался неблагодарным телёнком, но всё равно Клинвер Кливе расстроился бы, сотрись из памяти подробности этой встречи.

– Ну, сейчас ты мне ещё и за лодку заплатишь, нищёнок!

Блич обернулся. Байки Рыбак, мокрый и злой, стоял с занесённым веслом и, наверное, ждал, что мальчик или запросит опять о пощаде, или попытается убежать. Но не тут-то было.

Мальчик твёрдо стоял на ногах и чётко понимал, что он сильнее. Намного сильнее, хотя меньше ростом и неширок в плечах.

Его рука потянулась к пояску, но подумалось: зачем? И так справится.

Байки ударил веслом. Блич отскочил так, как учил фехтовальный трактат, и, не дав возможности второй раз замахнуться, сократил дистанцию с ударом. Мальчик метил кулаком в подбородок, но попал в нос – тоже неплохо.

– Ты мне нос расквасил, нищёнок! Да я тебя…

Что ты меня? Что ты меня, вредный и мерзкий человек? Такой грозный, а даже простых подножек, которые я помню ещё с детской возни с кузеном, не знаешь.

Сидя верхом на плешивом вымогателе, Блич занёс кулак, чтобы добить, но не смог. Байки и не думал сопротивляться.

Злость, азарт боя, всё мгновенно, как это бывает у народа Теней, когда конфликт исчерпан, отпустило. Блич встал и дал возможность Байки, поскуливая, уползти.

Уверенный, что нападения сзади не последует, подросток, посвистывая, пошёл вприпрыжку вдоль берега. В том направлении, где, по его расчетам, должен был находиться Купеческий мост.

Сердце Блича пело от радости, а ноги словно нёс ветер. Ветер надежды. Надежды, что он сумеет выжить в этом непонятном мире людей.

Да, очень неприятное чувство, когда кто-то на тебя несправедливо обиделся. Когда ты говорил правду, а её посчитали за насмешливую ложь. Но светлые эмоции – торжество победы в справедливой драке и вернувшаяся вера в дружбу – были сильнее.

Кай не предавал. Кай не лицемерил. Он просто уводил угрозу от друзей. Ты опять обманулся, Олэ Меченосец, в своей наивной вере во всеобщий цинизм. Настоящая дружба существует. Такой же попирающий твоё мировоззрение факт, как и наличие настоящей любви.

Вдруг захотелось искупаться. Он только что дважды чуть не утонул, поэтому полчаса назад думал, что теперь вовек его не заманишь в воду. Но тот Блич, который хотел прыгнуть в реку с моста, как и тот, что позволил себя чуть не убить какому-то болтливому сморчку, казались совсем чужими мальчиками. Словно оба дурных приключения произошли не с ним, а с каким-то другим Бличем.

Раздевшись донага, мальчик прыгнул в реку. Нырнул, вынырнул и, засмеявшись, начал бить ладонями по воде. Давно купание не доставляло ему, отличному пловцу, такого счастья.

Наплескавшись, Блич вылез на берег, вытерся сорочкой и протянул руку к штанам… штанов не было. Как и гамбезона. Как и кольчуги. Как и куртки. Башмаки – аналогично.

Только поясок – ведьмин артефакт, подарок чёрного мага.

– Последнее слово на этой реке, запомни, нищёнок, всегда остаётся за Байки Рыбаком. Сорочку можешь оставить себе – она девчачьего цвета и в чернилах. И поясок тоже – такой верёвкой даже бродягам стыдно подвязываться. А кольчуга-то неплохая. Золотых на восемьдесят потянет. С худой овцы хоть шерсти клок.

– Морэ, ты должен хоть немного поесть! Или хотя бы попей воды. Ты же совсем высох, у тебя скоро кости будут видны!

Фейли пробовала всё: и жалобный взгляд, и ласковое обращение, и всякие шутки-прибаутки, с которыми кормят уж совсем крох.

Это было ещё не отчаяние, но что-то очень близкое к нему. Уже третьи сутки мальчик, спасённый от Безжалостного (так прозвали таинственного убийцу в городе), ничего не ел и даже от воды отказывался. И, самое главное, никого из взрослых – совершенно не к кому обратиться за помощью и советом.

Пропал Воин Чести, не появлялся профессор, а тётя Инге, узнав, что сыну теперь запрещено даже университет посещать, то есть арест становится похож на настоящий, долго ругалась. Даже любимое занятие, шитьё, не помогало ей успокоиться. И она засомневалась в словах Герта насчёт Блича.

– Нет, ты скрываешь плохие новости! Без причины мой муж домой ночевать не приходит, если не в командировках. Любовницы? – нет. Намного хуже: он не хочет говорить правды, а значит, правда слишком ужасна. Он заботится обо мне… но только к тёмным драконам такую заботу, когда мой родной сын сидит в тюрьме, а племянника не сыщешь днём с огнём. Если в городе появились охотники, то я им не нужна, я – человек. Поэтому пусть не переживает. Но я не вернусь домой, пока не вернутся мой сын и племянник или когда я хотя бы буду точно знать, почему арестовали первого и куда делся второй.

Она позаботилась, чтобы нашлись храбрецы, согласные передать эти слова Воину Чести. Фейли пыталась её убедить остаться. Бедная женщина расплакалась.

– Милая моя девочка. Прости, что становишься свидетелем такого. Но я и правда больше не могу. За пять лет многое изменилось. Твой кузен и твой дядя совсем не ладят. Иногда мне кажется, то ли Ти знает что-то такое о Гулле, то ли Гулле подозревает сына в чём-то ужасном. Я не могу больше, я должна знать правду. Весь дом в твоём распоряжении, хозяйничайте с Гертом, он хороший мальчик, я не виню его, что он покрывает Гулле. Мой муж не умеет врать, но виртуозно просит это делать других.

Когда Инге собирала вещи, она опять плакала.

– Я готова выдержать всё. Постоянный страх, что придёт охотник и отнимет у меня самых близких. Риск, что тень моего мужа может внезапно стать чумной и истребить целый город. Я готова в любой момент опять бросить нажитое и уехать, пережить смерть всех друзей и знакомых, как в Фаэтоне. Но… но я не готова нести вечно груз такой заботы, когда оставляют в неведении. Не можешь красиво солгать – говори правду, какой бы она страшной ни была. Но не смей держать в неведении!

Герт получил то, о чём мечтал. Время наедине с Фейли. Много времени. Но радости это не принесло.

Фейли тоже догадалась, что Герт лжёт, и стала с ним грубой и неразговорчивой. Они общались только по поводу ребёнка.

Герт понимал, что вернуть расположение девочки можно всего двумя способами. Или открыв ей правду, чего он никак не хотел делать, не получив разрешения Воина Чести. Или придумав, как быть с бедным Морэ.