Полночный тигр - Свати Тирдхала

Он находился в темной, сырой подземной тюрьме. Стены и пол были прохладными, а он лежал на них. И не знал, как долго это длилось.

Прохладные руки подняли Кунала.

Они приоткрыли ему рот, и благословенно холодная жидкость полилась в раскаленную печь, которую сейчас представляло собой его горло. Он сглотнул и захотел еще. Однако больше ему не дали.

– Понемножку, Кунал.

Голос звучал ласково и спокойно.

Он попытался заговорить, сказать: «Нет, принеси еще, не уходи, хочу еще, останься…» Но с губ не сорвалось ни звука.

Ореол приблизился, и Кунал протянул руку. Теплая мягкая кожа. Свет ахнул, так тихо, почти неразличимо, что лишь усилившиеся от лихорадки чувства помогли воспринять звук.

Она дотронулась до него, погладила пальцами его скулы, провела ими вдоль челюсти.

Его зрение отчасти прояснилось, туман рассеялся.

Эша согнулась перед ним, окуная тонкую ткань в маленькую металлическую миску с жидкостью. Она ее выжала и повернулась к Куналу, однако он отпрянул и рванулся назад, прочь от девушки.

Он злился на нее и не знал, почему.

В ее глазах вспыхнула боль.

Она отозвалась и в нем – острым уколом в левом боку. Что она натворила?

Туман вновь сгустился угрожающим вихрем, овладевая всеми чувствами и превращая Кунала в огонь и дым. Он не хотел терять сознание. Потянулся к ней.

Последним, что Кунал увидел, стало ее лицо.

Превращение произошло так быстро, что Эша опомниться не успела – все мысли были заняты тем, как смотрел на нее Кунал, едва придя в себя. Сколько же ненависти пылало в его глазах!

Неужели он в самом деле чувствовал к ней именно это, отбросив притворство? Винил ее за случившееся? За плен, за яд.

Но выбор-то был не ее.

Процесс преображения был ужасен: когти нацелились на Эшу, кожа Кунала разорвалась на спине. Он снова стал человеком, потом – птицей, и все повторялось, молниеносно, будто его тело не понимало, в какую форму облечь пульсирующую в крови боль.

Эша приблизилась насколько могла, чтобы не попасть под его атаку. Она мягко и медленно нашептывала ему истории детства, вытягивая вперед руку.

Он перестал меняться из одного тела в другое подобно мерцающему пламени свечи и успокоился одновременно с Эшей. Когда Кунал стал человеком окончательно, боль в ее груди ослабла.

Она покачала головой. Солдат. Ее лимонный мальчик. Самьядский принц.

Не важно, что он не мог занять престол или провести обряд уз, как не мог и Вардаан. Хотя в его жилах текла кровь Самьядов, он не был женщиной, а ритуал требовал именно женщины Самьяд и мужчины Химьяд. Королевы и короля.

Он будет принцем по названию – и от него только это и останется. Все в ней запротестовало при мысли о том, что поимка Кунала может означать для мятежников. Существовала ли вероятность, что Кунал способен отложить гибель земель на время, достаточное для розыска Рехи?

Она не являлась ученой, а дары богов по природе были дикими, непредсказуемыми, как морские волны. Однако время истекало.

До зимнего солнцестояния и последнего возрождающего ритуала оставалось только четыре луны.

Ученые не пришли к единому выводу, но существовал шанс, что его кровь способна удержать прилив разрушения. Не много – но лучше, чем ничего.

Имеет ли она право просить Кунала об этом? Уничтожить его мечты о спокойном будущем? Если Кунал поможет мятежникам, то ему, скорее всего, придется с ними попрощаться.

Эша вновь отжала ткань и положила ее на голову Кунала.

Она поставила преданность другу детства превыше всего остального.

Так что лучше бы ему выжить.

Он все еще пылал, но не так яростно, боль, терзавшая тело, ослабла.

Сознание Кунала прояснилось: оказывается, он находился уже не в подземелье. Его окружали волны шелковых красно-золотистых простыней, и он нежился в большой кровати с вырезанными на столбиках золотыми львами, которые уставились на него сверху.

Пурпурный туман до сих пор пятнал разум, заволакивая мысли и воспоминания. Каждый дюйм тела болел так, словно кто-то с садистской точностью воткнул туда лезвие, а по огню в глотке и груди Куналу стало ясно – еда в нем не задерживалась.

Все, на что он был способен, – это слегка повернуть голову набок.

Вполне достаточно, чтобы рассмотреть источник шума. Кунал точно знал, что звуки ему не почудились.

Он напряг зрение, чтобы рассмотреть комнату, где стояли две зыбкие фигуры. Их речи были резкими, полными ярости и раздражения.

Гневные голоса приблизились.

– Ты сказал, что это слабый яд, Харун. И солгал мне!

– Ты стала непредсказуемой. Мне нужно было вытащить тебя оттуда, иначе мы бы спорили до тех пор, пока ливень не обрушился бы на наши головы.

– И ты засунул его в подземелье. Он горел от жара и корчился от боли, когда я его нашла. Ты отравил его вытяжкой из ночной розы.

Похоже на голос Эши. Низкий, опасный. Другая фигура вдруг отпрянула, точно ее оттолкнули.

– А теперь ты притащила его сюда, в один из моих личных покоев. Мне плевать, что он – перевербованный агент, пока не докажет свою ценность – он никто. Он жив только благодаря твоей милости и тем возможным тайнам, которые могут быть в его голове. Джансанский вояка, с которым обращаются, как с принцем, – выплюнул ядовито мужской голос. – Они что, мало для нас сделали? Подумай о Сандаре.

– Если бы я не вытащила его оттуда и не распорядилась дать антидот в правильной дозе, его бы парализовало.

– И что? – Что-то подсказывало Куналу, что мужчина говорил неправду. В его тоне поубавилось уверенности. – Какая тебе разница, сможет он ходить или нет? Эша, я бы дал тебе все, что тебе нужно, но ты хоть понимаешь, как выглядит твоя забота?

Шипение. Угроза.

– Плевала я на то, как это выглядит. Ты был неправ, Харун. Ты обещал мне. И нарушил свое слово. Либо ты доверяешь мне, либо нет. Не пытайся сесть на два стула сразу.

– Тогда не подрывай мой авторитет, – рыкнул мужчина.

– Не старайся меня контролировать. Я рискую жизнью во время миссий, подчищаю за тобой ошибки, забочусь о том, чтобы у нас были покровители… что еще тебе от меня нужно?

В ее словах Кунал услышал боль. Он попробовал заговорить, дотянуться до нее. Ему тоже стало больно.

Фигуры приникли друг к другу, та, что повыше, сжала маленькую в объятиях.

Кунал снова попытался сосредоточиться, все рассмотреть.

Меньшая фигура – Эша? – дернула головой.