Экспедиция - Моника Кристенсен

Кнуту это претило, но у него не было иного выбора. Ему пришлось лечь в тесном соседстве рядом с Мадсом. Несмотря на это, он мгновенно уснул, буквально провалился в сон. Так что он даже не вполне проснулся, когда кто-то начал ползать по палатке. Вероятно, кому-то понадобилось выйти по неотложным делам.

Зато в следующий раз он проснулся от тишины. Именно от тишины. Тишина как будто оглушала и давила на барабанные перепонки. Но в палатке всё-таки раздавались некоторые звуки – например, Карстен вовсю храпел, а Терье ворочался в спальном мешке. При этом Кнут стал бы отрицать, если бы кто-нибудь вздумал указать на его чувствительность. И он никогда не боялся темноты. Правда, два или три раза за последние годы он получал своеобразные предупреждения о том, что с ним произойдёт в ближайшем будущем.

Скользкое предчувствие надвигающейся опасности не давало ему уснуть. Снаружи было сумеречно, темнота плотно прижалась к стенам палатки. Он сел. Попытался протиснуться к выходу, не задев Мадса, который лежал рядом с ним. Сделал несколько шагов за палатку, в холодную расщелину. Расстегнул штаны и окрасил жёлтым цветом круг снега перед собой. Ощущение мрака и пустоты захлестнуло его, и это чувство оказалось сильнее всего того, что он ранее переживал.

Так больше продолжаться не может. Сегодня их должны эвакуировать. Он заполз внутрь палатки, взял с собой примус, который Терье перед сном довольно предусмотрительно оставил у входа. В палатке стоял ледяной холод, казалось, что внутри холоднее, чем снаружи. Кнут немного повозился со смесью для розжига, много раз накачивал примус, чтобы поднять давление в резервуаре. Наконец в горелке появился огонь. Тепло распространилось по палатке, свет от пламени отбрасывал нежный отблеск на лица спящих участников экспедиции.

Кнут снова вылез, принёс чистый снег в котелке для воды. Он оглянулся на радио, которое стояло молча, отключённое, на пластиковой подставке, взгляд его скользнул по винтовке, которая находилась рядом с выходом из палатки. Пора было заступить на вахту, чтобы не прозевать белого медведя, но призрак белого медведя никого не беспокоил. Они по-прежнему спали, и он снова заполз внутрь. Он собирался разбудить их, но бросил взгляд на Мадса. Он напрягся и протёр глаза, слипающиеся от боли. Он не поверил тому, что увидел, надеясь, что он ошибся.

Серо-бледное лицо Мадса застыло в гримасе. Он даже не шевельнулся с того момента, как Кнут проснулся. Губы посинели и прижались к зубам. Ледяная аура окружала его.

Посреди палатки шипел примус. Снаружи из внешнего мира не доносилось ни звука. Несколько секунд Кнут сидел не двигаясь. Он всё тянул время, ему не хотелось будить тех двоих и посвящать их в эту непостижимую устрашающую тайну. Вероятно, крошечная надежда всё же остаётся, может быть, он ошибался. Он прополз вдоль стены к Мадсу, он всё ещё надеялся, что у Мадса просто свело зубы. Но прежде, чем он протянул руку, он уже знал, что дотронется до холодной, как окружающий их лёд, кожи. Мадс, должно быть, умер несколько часов назад. Лицо его затвердело и застыло в последней судороге.

Кнут почувствовал за спиной какое-то движение. Карстен проснулся и сел. Вытянул руки над головой, он был в пятнистой шерстяной рубашке, которую надевал на ночь.

– Чудесно. Всё же иногда я реагирую на запах овсяной каши, я так проголодался.

Он улыбнулся Кнуту.

– По-моему, ты в первый раз проснулся раньше всех нас. Вот видишь, значит, тебя всё-таки уже можно считать равноправным членом экспедиции.

Терье лежал в спальном мешке ближе всего к примусу, наружу торчали только чёрные пряди волос. Он осторожно сел и откинулся назад к стенке палатки.

– Какая роскошь – проснуться в тёплой палатке к завтраку. Сегодня я хотел бы только кофе и пару кексов.

Ночь накануне с её распрями отодвинулась на второй план и начала забываться.

– Мадс всё ещё спит? Пусть спит сколько влезет.

Карстен скатал спальный мешок и сложил его у стены палатки.

– Нет, – ответил Кнут. – Мадс не спит.

Он немного подвинулся, так, чтобы они сами могли увидеть лицо покойника в спальном мешке.

Он ждал бурной реакции, особенно со стороны Карстена. Они с Мадсом дружили со школьной скамьи. Они выросли вместе и не разлучались друг с другом многие годы, они и профессию выбрали одну и ту же, дружили домами и семьями. Мадс во всём поддерживал Карстена и его планы снарядить экспедицию, хотя все понимали, что полярник из него никакой. Кнут уткнулся взглядом вниз, в пол палатки. Он ожидал слёз и упрёков, но Карстен не произнёс ни единого слова. Он сидел, уставившись в стену палатки, с побелевшим лицом.

Терье выглядел растерянным.

– Ты зажёг примус, когда Мадс лежал там мёртвый? – спросил он. – Будь добр, подвинься, пожалуйста. Я хотел бы во всём разобраться сам.

У Кнута мелькнула мысль. Не было ли там, рядом с покойником, каких-либо улик, которые следовало бы убрать или уничтожить? Он не знал, что бы это могло быть, ведь он и сам находился там, рядом. Он отодвинулся подальше, назад, так, чтобы Терье смог сесть. Его насторожило то, что у Терье на глазах выступили слезы и он с отчаянием в голосе бормотал что-то бессвязное.

– Бог знает, сколько бед на него обрушилось в последнее время. Адские боли. Чувство, что он – обуза для всех остальных. Ему придётся простить самого себя за то, что он натворил.

– А что он натворил, Терье?

Голос Карстена звучал холодно и как бы издалека.

Терье обернулся так резко, что чуть не свалился на примус.

– Я уверен, что ты и сам это знаешь. Просто он больше не мог носить в себе страшную тайну – ведь это он отравил собак. Разве нужны ещё какие-нибудь объяснения?

– А с чего ты взял, что Мадс покончил с собой?

Кнут старался сохранять спокойствие. Он сконцентрировался на том, чтобы не упустить ни одной детали – ему казалось подозрительным поведение и Карстена, и Терье.

– Но каким образом он смог бы это сделать? Ведь он был так слаб и одурманен лекарствами, что почти не соображал, где он находится.

– Конечно, не соображал, – ответил Карстен так же спокойно. – Это мог быть угарный газ от примуса. Вы ведь помните, что случилось, когда Терье немного подкрутил и прибавил пламя? Но больше всего меня потрясло то, что ты, Кнут, лежал позади Мадса всю ночь и не заметил, что он умирает…

Кнут сомневался. Следует ли с ними поделиться этим?

– Через пару часов, после того как мы улеглись, я проснулся от того, что кто-то ползал мимо меня. Мне кажется, я видел, что это был Мадс.

Карстен и Терье долго смотрели друг на друга.

– Посмотри в коробке с лекарствами, – сказал наконец Терье.