Экспедиция - Моника Кристенсен

– Нам нужно срочно поговорить с вами о том, что происходит там, на льдине. В связи со смертью Свейна Ларсена мы расследуем убийство. На допросе я сказал об этом вам и Камилле.

Она отвернулась, улыбка исчезла с её лица.

– Я ничего не знаю о том, что там происходит… Я собираюсь завтра же покинуть Шпицберген.

– А как же ваш муж? – спросил он.

Его удивило равнодушие в её голосе.

Она только покачала головой, наклонилась и подняла со снега анорак.

Он сделал ещё пару шагов по направлению к женщине.

– Вы обязаны рассказать о том, что там произошло. Мне кажется, вы что-то скрываете. Нам позарез нужны ваши показания. Вы должны рассказать, каким образом к ним попал крысиный яд, кто за всем этим стоит – кто отравил собак и кто убил Свейна Ларсена.

Наконец она повернулась к нему, лицо её побледнело.

– Неужели вам непонятно? Я ничего не могу рассказать. Я не знаю, кто дал яд Свейну.

Ирена Сэтер управляла гостиницей в Нюбюене. Не такая уж простая работа, к тому же она страдала рассеянным склерозом и часто сидела в инвалидной коляске. Гостиница располагалась на крутом склоне. Даже в самые удачные дни у неё не было возможности пешком преодолеть алюминиевые ступени, которые вели от дороги наверх, к входным дверям. Сзади, напротив, располагалась ровная тропинка для её коляски. Зимой снегоход стоял лишь в нескольких метрах от пологого плато. Летом, или, во всяком случае, несколько месяцев в году, когда земля сбрасывала с себя снег, она принимала отчаянное решение – прокатиться на квадроцикле. Для Ирены Сэтер было важно, чтобы никто не воспринимал её как инвалида.

Когда она после обеда явилась в администрацию губернатора, то складывалось впечатление, что она находится в хорошей форме. Она передвигалась пешком, правда, опираясь на трость.

Начальник полиции сразу приступил к делу. Он рассказал о том, что один из членов экспедиции умер, о подозрении на отравление. Объяснил, что она должна позабыть про свои обязательства по отношению к гостям и рассказать всё, что знает.

Ирена Сэтер уткнулась глазами в пол.

– Лучше, если ты всё же будешь задавать мне вопросы. Ведь я не уверена, что смогу вспомнить, понимаешь. Я стала такая забывчивая.

– Как ты думаешь, участников экспедиции можно было бы назвать друзьями?

Она взглянула на начальника полиции с лёгкой усмешкой.

– Нет, нельзя сказать, что они были такими уж хорошими друзьями, точно. Они были разные. Тот, кто ведал собаками, был очень милый. В последний вечер, перед тем как отправиться на север, они закатили пирушку. Они слишком много выпили тогда.

– И что случилось в последний вечер? – спросил он с нетерпением.

– Собственно говоря, я не знаю, что случилось, но ночью между ними возникла ужасная перебранка. Поскольку в то утро было много гостей, то завтрак на следующий день пришлось накрывать пораньше. Получилось так, что я ночевала в комнате рядом с лестницей. Но у меня так всё разболелось, что я не могла заснуть. В доме было пусто и тихо. Все отправились на прощальный ужин. Карин пришла домой около полуночи. Она сразу же прошла в свой номер, потом скоро вышла, приготовила себе поесть и отнесла всё это в гостиную. Через час пришёл начальник экспедиции, её муж, и другие. Они были немного пьяны, прошли прямо в кухню и ужасно расшумелись. Я подумала, что они голодны и захотят поесть и что теперь они съедят яйца, которые я приготовила к завтраку.

Ирена Сэтер вздрогнула. Словно увидела что-то, что её напугало.

– Да, и что же дальше?

– Она стояла там как тень, в темноте за дверью. Лицо у неё было белое, она не говорила ни слова и не двигалась. Как будто она услышала или увидела что-то такое, от чего застыла как лёд. Я так испугалась, что не могла вымолвить ни слова. Повернулась и пошла в свою комнату. Несколько минут было тихо, а потом началась перепалка. Я слышала их злые резкие голоса, кто-то заплакал. Полетели стулья и вещи. Сначала я хотела позвонить дежурному при губернаторе, но тут из паба вернулись разгорячённые журналисты. И наконец все притихли.

Значит, они всё-таки поссорились. Хотя из этого ничего не следует. Для Тома Андреассена эти сведения мало что проясняли. Просто сама по себе ссора ничего не значила. Должно было быть ещё что-то.

Она колебалась.

– Есть и ещё кое-что, о чём я должна рассказать, но вдруг я ошибаюсь? Может быть, мне просто показалось, ведь я ничего толком не разглядела.

Она с грустью посмотрела на него.

– Но ты обязательно должна рассказать. Позволь мне самому решить, ошиблась ты или нет.

Ирена Сэтер вздохнула.

– Не секрет, что круизные суда привозят с собой всяких насекомых, это могут быть мухи, пауки, иногда комары. Но это ещё не всё: ты знаешь, что время от времени на берегу появляются крысы и мыши? Они не способны пережить зиму, но видеть их летом вокруг мусорных контейнеров выше моих сил. В этом году я купила крысиный яд. Мне его прислали от ветеринара из Тромсё. Сначала я покупала «Саварин». Этот яд много лет употребляли на материке. Он выглядит как овсяная каша.

Том кивнул, он не стал её перебивать.

– «Саварин» действует на крыс и мышей так, что у них начинают кровоточить слизистые оболочки. Продавцы говорят, что он действует быстро и эффективно, а на самом деле – не быстро, не безболезненно, я так считаю. Поэтому я купила другое, более современное средство – «Black Pearl». Оно оказалось в сто раз эффективнее, чем «Саварин». Мышь или крыса впадают в ступор. Возникает наркотический эффект, так написано в инструкции, и они теряют способность сохранять тепло. И замерзают насмерть.

– И все эти средства стояли у тебя на кухне? – поинтересовался шокированный начальник полиции.

Она кивнула и печально посмотрела на него.

– Да, я переложила это средство в банку из-под сладостей. Яд привезли с материка в коробках, и я испугалась, что там может оказаться дырка и вещество просыпется. Но я всё-таки промаркировала его. Этикетка лежала внутри банки.

– Ну и что же?

– Нет-нет, банки стояли далеко от еды, – сказала она, чуть не плача. – Две стеклянные банки стояли в дальнем углу, в шкафу, за стиральными порошками. На следующее утро, когда экспедиция уехала из города, я решила убрать в номерах и постирать. И вот тогда-то я и увидела, что банки пустые. Остались одни этикетки.

– А как ты думаешь, кто мог взять яд?

Самый важный вопрос он оставил напоследок.

Она вздохнула и смущённо покачала головой:

– Я могу быть несправедливой. Только потому, что она мне не нравилась. Она была настолько спесива, настолько сосредоточена на себе. Если я и могу кого-то подозревать, то её – Камиллу Фриис.

Увидев их, Мадс попытался откатиться вниз за скалу и спрятаться. Наконец, когда они оказались на небольшом расстоянии, так близко, что смогли разглядеть его искажённое ужасом лицо, он пополз из последних сил, как можно быстрее. Потом выпрямился и, хромая, в панике заковылял прочь от лагеря. Правда, уйти далеко ему не удалось. Карстен догнал его первым, но беглец вырвался и свалился в огромную лужу талой воды.