Экспедиция - Моника Кристенсен

– Я этого не выдержу, – пробормотал Карстен.

Кнут надеялся, что это слышал только он один.

– Где радио? – спросил он, чтобы отвлечь его и заставить подумать о чём-нибудь другом.

– Оно там, снаружи палатки, – ответил наконец Терье. – В радиоящике. Разве ты его не видел, когда вползал сюда?

Кнут натягивал антенну сам. Он сменил 12-вольтовую батарею, настроил приёмник.

– Радио Шпицбергена. Радио Шпицбергена. Я LA5CJ. Выхожу на аварийной частоте.

Радиопомехи, шум. Никаких голосов, даже никакого намёка на внятную речь. Он вызывал каждую минуту, в ритме метронома.

Из палатки раздавались тихие голоса. Они дружно проголосовали, чтобы Терье стал дежурным – он должен был охранять их от нападения медведей. Почему он не вышел из палатки с винтовкой?

В конце концов Кнут не выдержал. Он просунул голову внутрь.

– Я не могу одновременно следить за радио и сторожить медведей.

– Мы говорили о том, как почтить память Свейна, – спокойно сказал Терье. – Если мы доберёмся до Северного полюса, то обязательно поставим в честь него небольшой памятник. Сделаем несколько снимков. Его семья, я думаю, это оценит.

Кнут ничего не ответил, натянул на себя плед и снова сел к радиоприёмнику. Он просто не понимал их, действительно не понимал. И эту одержимость Северным полюсом. Ведь на самом деле Северный полюс – всего лишь несуществующий пункт на местности, искусственный, как медитация над пустотой. Морской лёд имеет много оттенков – и в тени, и на белом фоне – и выглядит очень притягательно. «Но ведь полярную точку нельзя увидеть», – подумал он. Тем не менее, он понимал, что они, эти трое, не смогут ощутить вкуса победы, если не достигнут этого иллюзорного места.

Прошел ещё час. Следовало признать, что ему не удалось наладить контакты с радио Шпицбергена, как он ни старался. Он прошёл вдоль натянутой антенны, осмотрел кабельные контакты с приёмником. Под конец исследовал каждый сантиметр самого кабеля. Собственно говоря, он и не рассчитывал найти что-то, но примерно в середине кабеля обнаружил обрыв.

Он снова просунул голову в палатку. На сей раз они говорили о смерти. Лицо у Мадса было бледное, его охватило отчаяние и страх. Карстен выглядел виноватым, а Терье спокойно спросил:

– Ты видел медведя?

Кнут не стал объяснять им, что на самом деле ситуация отчаянная. Может быть, они и сами уже обо всём догадались, просто у них такой способ самозащиты? Он коротко ответил, что обнаружил разрыв в антенном кабеле, спросил, нет ли у них скотча.

– У нас его нет, – сказал Терье. – Но у нас есть кое-что получше. У нас есть клейкая тканевая лента. Целый рулон. Она лежит в ящике с инструментами, её взяли на тот случай, если придётся укрепить или починить сани.

– Она годится на любой случай, – продолжал он беспечно, щёки его покраснели. – Палатка, лыжи, палки, ботинки, она может справиться с чем угодно.

Терье вышел наружу и помог Кнуту подлатать антенну. Это заняло всего несколько минут, и тогда они услышали радио Шпицбергена через громкоговоритель, через неясный прерывающийся шум. Но фразы были вполне различимые.

– LA5CJ, слышим тебя ясно и отчетливо. Какова ситуация?

– Радио Шпицбергена, ситуация складывается не лучшим образом. Мы находимся…

Кнут огляделся. Карстен по-прежнему был в палатке с Мадсом.

– Минутку, я хочу уточнить координаты.

Согласно измерениям GPS, они продвинулись меньше чем на 13 километров к северу. Льды дрейфовали на восток. В целом же они приблизились к полюсу на 7 километров – это была небольшая компенсация за все невзгоды последних дней.

Радио Шпицбергена готово сообщить хорошие новости. Губернатору и его администрации удалось наладить контакты с русским начальством на Барнео. Уже через день русские предпримут попытку долететь до экспедиции вертолётом. Смогут ли Кнут и другие подготовиться к эвакуации к двенадцати часам?

Они могли позволить себе не экономить на ужине.

– Зачем нам экономить на еде, если через день нас снимут со льдины, – сказал Карстен.

Но у него есть большая просьба. А как считает Кнут, смогут ли спасатели забросить их на Северный полюс, чтобы они смогли поставить небольшой памятник Свейну?

Спонсоры наверняка поймут, что им пришлось прервать экспедицию и срочно доставить Мадса в больницу. Карстен вопросительно взглянул на Кнута.

Примус горел на полную катушку, он чихал и плевал во влажный воздух. Мокрая одежда висела на верёвке, но было ясно, что бельё и куртки сохнут очень медленно. К тому же в палатке стало сыро и темно.

– Я не буду винить себя во всём, что произошло.

Мадс так охрип, что было трудно разобрать, что он говорит.

– Нет, конечно, нет. Мы все несём ответственность…

Карстен наклонился к нему.

– Я не понимаю, какое отношение к этой истории с собаками имеем мы с Кнутом, – сказал Терье. – Об этом вы двое должны потолковать между собой.

– Утром мы будем уже на пути к Барнео, – сказал Кнут.

Он хотел подбодрить их, но добился обратного эффекта – настроение стало ещё мрачнее.

– Разве русские не потребуют оплаты за эвакуацию?

Терье посмотрел на Карстена.

– Покроет ли твоя страховка такие расходы?

Карстен отвёл глаза.

– Если только мы дойдём до Северного полюса, то ситуация будет выглядеть иначе. Никто и не ждёт от нас, что мы пройдём весь путь с больным на санях. Но отступить сейчас, когда мы уже так близко к цели – это… Я думаю, это самое ужасное разочарование, которое я пережил в своей жизни.

– Не говоря уже об экономических последствиях. Не думай, что мой отец позволит тебе избежать ответственности. Согласно контракту, который ты с ним подписал, вы вернёте каждую полученную у него крону. Но если мы доберёмся до полюса, хотя бы на несколько минут, и сделаем пару-тройку снимков, то он будет вполне доволен.

Кнут хотел бы, чтобы Терье попридержал язык, во всяком случае, чтобы он не поощрял Карстена в его наивных иллюзиях – тот всё ещё надеялся, что экспедиция выйдет из этого кризиса победительницей. Но Терье продолжал разглагольствовать:

– Мы должны быть реалистами. К тому же мы ещё должны дотащить Мадса, и вряд ли нам светит удача. Во всяком случае, шансы очень малы. Если бы мы были одни, например, ты и я, Карстен…

– Какая бестактность, – обиделся Карстен и опустил глаза вниз. – То, что ты сказал о Мадсе…

Раньше они каждый вечер старались найти что-нибудь позитивное, о чём можно было бы поговорить. На этот раз они слишком устали, и им пришлось сглаживать многие острые углы. Терье наклонился и так резко выключил примус, что тот выпустил кольцо серого дыма. Карстен выругался, повернулся спиной и лёг в спальный мешок к самой стене. Мадс уже спал, откинув голову с открытым ртом назад. Струйка слизи сбегала по его бороде. Время от времени он вздыхал и издавал шипящие зловещие звуки.