Советские партизаны. Легенда и действительность. 1941-1944 - Армстронг Джон

Взамен полной безысходности и катастрофическим условиям жизни партизанское движение при определенных условиях могло предложить человеку некоторые материальные блага. Жизнь рядового партизана была тяжела, но ненамного тяжелее жизни солдата регулярной армии. Партизан, во всяком случае часть времени, мог сносно питаться и жить в относительно неплохих условиях, поскольку партизаны в основном существовали благодаря проводимым реквизициям, которые временами были вполне успешными. Кроме того, партизаны никогда, как кому-то может показаться, не жили в условиях постоянной угрозы. В течение долгого, иногда даже очень долгого времени положение партизанских отрядов могло быть сравнительно безопасным. Потери в рядах партизан не измерялись огромными цифрами, характеризующими потери среди находящихся на фронте солдат Красной армии; во всяком случае, находясь в партизанах, у человека было больше шансов уцелеть. Партизанские отряды скорее стремились избегать, а вовсе не искать серьезных столкновений, и документы свидетельствуют, что подчас им это неплохо удавалось. Определенную роль играла неспособность противника организовать крупномасштабную военную кампанию против партизан.

От всего сказанного выше может сложиться впечатление, что партизаны представляли собой однородную массу, чья реакция на внешние раздражители всегда была одинаковой. Это было бы явным заблуждением. Следует отметить наличие нескольких групп, имевших четкие отличия. Существовало ядро, довольно большое в абсолютных цифрах, но представлявшее сравнительно небольшую часть всего движения, чей моральный дух был относительно высок. Оно состояло из партийных работников и членов партии, солдат и офицеров регулярной армии, а также из убежденных приверженцев советской власти. Эти люди не теряли энтузиазма даже в самых тяжелых условиях. Они играли важную роль, поскольку являлись командным составом и, кроме того, в определенной мере оказывали влияние на образ мыслей всех остальных групп. Без этого ядра партизанское движение, вероятнее всего, ждал бы крах. Наиболее существенные различия в настроениях и моральном состоянии отмечались между рекрутированными из местного населения и солдатами Красной армии, оказавшимися в партизанах в результате окружения. С небольшими отклонениями в зависимости от места и времени эти две группы составляли до 90 процентов численности всего партизанского движения. На допросах, касающихся настроений и морального состояния партизан, пленные и дезертиры неизменно проводили четкое разграничение между двумя вышеуказанными группами. Приводимые ниже выдержки показывают, в чем это выражалось:

«Моральный дух не очень высок. Только бывшие красноармейцы продолжают стойко сражаться, тогда как призванные силой лишь ждут удобного случая сбежать».

«Моральный дух рекрутированных из местного населения очень низок… Моральный дух бывших красноармейцев высок. Они ожидают возвращения Красной армии в ближайшее время».

«Моральный дух партизан в Щербино не высокий. Оказавшиеся в партизанах местные жители лишь ждут удобного случая сбежать. Даже бывшие красноармейцы говорят, что, как только кончится распутица (в конце весны), их всех уничтожат. Они не дезертируют отчасти потому, что у них нет возможности вернуться в родные деревни, а отчасти из страха подвергнуться жестокому обращению или оказаться расстрелянными немцами вопреки [немецкой] пропаганде».

В партизанах бывшие красноармейцы проявляли энтузиазма не намного больше, чем насильно призванные крестьяне. Но они являлись своего рода добровольцами, благодаря чему их статус в партизанском движении был несколько выше, к тому же в случае захвата в плен немцами им грозило более суровое наказание. Вне отрядов у красноармейцев не было никаких связей, у призванных крестьян, наоборот, были имущество и семьи, которые подвергались опасности, пока они находились в партизанских отрядах. Примечательно, что неудовлетворенность призывников редко приводила их к решению дезертировать, чаще ввергала в подавленное состояние.

Ряд специфических внешних факторов влиял на моральное состояние всех партизан. Это такие факторы, как медицинское обслуживание, питание, награды и нахождение в относительно безопасных районах. Установление тесной связи по воздуху с советским тылом являлось одним из наиболее важных факторов, укреплявших моральный дух партизан. Простота, относительная безопасность и регулярность таких контактов влияли на все стороны партизанского движения. В материальном плане они давали возможность осуществлять необходимые поставки оружия, боеприпасов и техники, эвакуировать раненых, доставлять медикаменты и почту. В психологическом отношении они помогали избавиться от чувства изоляции. Неспособность немцев воспрепятствовать воздушному сообщению подчас рождала у партизан чувство превосходства. Связь по воздуху со своей страной была такой тесной, что даже находившиеся в глубоком тылу противника партизанские отряды чувствовали себя так же, как если бы находились на советской территории. Кроме того, имея на вооружении новейшие образцы советского оружия и боеприпасов, партизаны часто были вооружены так же, как и противостоящие им немецкие войска, если не лучше.

Укрепляла моральный дух партизан и неспособность немцев широко использовать в борьбе с ними авиацию. Когда немцы могли применить в операциях против партизан самолеты, удавалось добиться значительных результатов. Группа дезертиров сообщала: «В особенности партизаны боятся немецкой авиации. Если налеты будут продолжаться, многие местные жители [среди партизан] попытаются сбежать и воспользуются предоставляющейся возможностью дезертировать». Известен случай, когда трое захваченных партизанами коллаборационистов, воспользовавшись возникшей во время немецкой бомбардировки паникой, сумели сбежать. Немецкий солдат, находившийся в тюрьме в Дорогобуже, сообщил, что во время налетов тюремщики запирали его в камере, а сами бежали в укрытие. Еще в одном случае последствия воздушного налета описывались так: «Раньше штаб [партизанского полка] находился в Сутцове, а после бомбардировки 30 марта 1942 года его перевели в Солавеку. Партизаны не понесли потерь в результате налета. Дома тоже не были разрушены. Бомбы упали за деревней. Однако все были очень напуганы, и сразу последовала эвакуация».

Присутствие в советском партизанском движении различных элементов порождало острые внутренние противоречия. Существовавшее положение лучше всего можно понять, если на мгновение представить себе идеального с советской точки зрения партизана: патриот, член партии, добровольно вступивший в ряды партизан на раннем этапе войны и беззаветно преданный советским идеалам. В партизанской бригаде могло быть порядка 100 таких людей. Вместе с тем в ее составе было 100–200 бывших красноармейцев, оказавшихся в окружении или бежавших из лагерей военнопленных. Многие из них являлись жертвами обстоятельств, и из них получались отличные и преданные делу партизаны; другие сдавались в плен без боя или дезертировали. Все они по возвращении в регулярную армию могли в лучшем случае рассчитывать на то, что их отправят в штрафные батальоны. Еще 200 или 300 человек были призывниками, которые пусть и не всегда были плохими бойцами, но не проявляли повышенного энтузиазма, поскольку их больше волновало собственное хозяйство, чем окончательный исход войны. И наконец, в составе бригады находилось от 50 до 100 человек, так или иначе запятнавших себя сотрудничеством с врагом, – бывшие полицаи, старосты, дезертиры из созданных немцами национальных частей, председатели колхозов, инженеры, учителя и многие другие, кто работал на немцев, пока не осознал, что война ими проиграна. Ни советское командование, – хотя оно временно и мирилось с подобным положением, – ни сами партизаны с безупречной репутацией не были готовы даровать полное прощение сомнительным и запятнавшим свою репутацию людям из этих групп. Прошлое каждого партизана строго учитывалось, и внутри движения возникало особое «классовое» отношение к таким людям, которое в ряде своих проявлений было весьма неприглядным.