Потерянные в прямом эфире - Алиса Евстигнеева

— Я тебе не мешаю?

— Тш-ш-ш, — зашипел он, ещё и палец к моим губам приложил. Сделал несколько движений вилкой, тщательно прожевал, покачал головой и заключил: — Опять не то.

Должно быть, следующему салату повезло значительно больше, поскольку Ключевский заулыбался.

— А вот это реально вкусно.

— Очень рада за… — начала я и вдруг получила… креветку в рот.

— Жуй, — велел мне Игорь.

И я, растерянная из-за случившегося, послушалась.

— Умница, девочка, — просиял он, накалывая на вилку ещё одну креветку с черри и поднося её мне. Но я, уже просекшая фишку, сидела, плотно сжав губы. — Да ладно тебе! Это же вкусно, будь умницей и просто скажи «А-а-а».

Умницей я быть не хотела, скорее даже наоборот. Самодовольный вид Ключевского пробуждал во мне стойкое желание убивать. Но если я полагала, что Игорь исчерпал все свои ходы, то сильно ошибалась, ибо после недолгой заминки, его свободная ладонь легла на моё колено и очень медленно, но уверенно заскользила вверх по бедру. И угадайте, что я сделала? Правильно, открыла рот от возмущения, собираясь его послать по долгому сексуальному маршруту, за что тут же получила новую порцию салата.

— Лесь, давай уже завязывать с этим детским садом? — непривычно серьёзным тоном попросил он. — Мы просто пробуем блюда, даже не едим. Считай, что мы с тобой… дегустаторы.

Одарив Игоря обречённым взглядом, я принялась старательно жевать, не забывая показывать, насколько мне это всё не нравится. Впрочем, ему было плевать. А потом нам принесли основные блюда. Игорь продолжал кормить меня с вилки, каждый раз таская из тарелок новый кусок еды, со временем это даже стало забавно — гадать, что именно в следующий момент попадёт мне в рот.

В тот вечер я нахваталась всего и лишь к десерту с удивлением обнаружила две вещи: я была сыта и меня совсем не тошнило. Когда же перед нами поставили морковный торт, у меня в голове словно повернулся какой-то тумблер, отвечающий за логичность поведения, и, схватившись за десертную ложку, я уплела весь кусок в одного. На что Игорь лишь снисходительно улыбнулся.

Вечер оставил противоречивые ощущения. Вроде бы напряжение, сквозящее между нами, никуда не делось, но в то же время мне действительно стало легче. Получив свою порцию внимания от Игоря, я будто сделала глоток свежего воздуха, решив для себя, что возможно ему не так уж и всё равно на меня.

После «Элефанта» он подкинул очередной сюрприз, вместо общаги привезя меня к себе домой. Я не была здесь несколько месяцев, поэтому удивилась изменениям, произошедшим в квартире за этот срок. Здесь полным ходом шёл ремонт, который уже явно подходил к завершению.

— Просто руки всё не доходили, — пожал он плечами, обнаружив мой растерянный вид. — Тут ещё прилично дел, но, Олесь, переезжай ко мне. Прямо сейчас. К чёрту твою общагу и чужие взгляды.

— Игорь, я не...

— Нет, послушай меня. Я действительно считаю, что нам нужно начать жить вместе. Это было ошибкой, пытаться жить так, как раньше. Ты не должна проходить через всё это одна. У тебя есть я, и… вдвоём мы со всем справимся.

В ту ночь мы вновь спали в одной кровати. Просто спали, словно заново пытаясь привыкнуть друг к другу.

***

Переезд к Игорю дался мне непросто. Предыдущий формат наших отношений больше напоминал игру, где всем было весело, легко и комфортно. Теперь же стало не до шуток: нам предстояло жить под одной крышей, иметь совместный быт, готовиться стать родителями, а не только заниматься сексом и вести светские разговоры ни о чём. Это меня и пугало. Мы были друг другу никем, нас слишком мало что связывало, но при этом у нас не предвиделось никакого обратного пути. Ощущение надвигающейся катастрофы было моим самым верным спутником.

Первое, что я сделала, покинув общагу, — это выпросила отдельную комнату. Ну как выпросила, скорее просто поставила перед фактом, закинув в одну из пустующих спален свою сумку. Игорь не спорил. Вообще. Чем меня нереально выбесил. Наверное, со стороны мои поступки выглядели как прихоти вздорного ребёнка. Я и по жизни отличалась редкостной импульсивностью, которая с появлением беременности лишь усилилась.

Впрочем, попытки отстоять свою независимость перед Ключевским не помешали мне в первый же день, когда я осталась в квартире одна, обследовать её на предмет наличия следов пребывания других женщин. Следов обнаружено не было. И пусть я не верила в то, что Игорь больше двух месяцев придерживался философии воздержания, но мысль о том, что он не водил домой всех подряд, заметно меня успокаивала.

Игорь всё так же руководил «Ассолью», всецело отдаваясь рабочему процессу, я продолжала ходить на пары и бороться с токсикозом. С работой пришлось завязать по одной простой причине — толку от меня было ноль. Я встречала покупателей с видом полумертвеца, что вряд ли могло сопутствовать хорошим продажам, разве что из жалости.

Поэтому у меня в жизни осталось не так много развлечений: посещение университета, встречи с Надей и Светой, ну и попытки обустроить квартиру Игоря. Вообще-то, это была его идея. Наверное, Ключевский надеялся на то, что дизайнерский вопрос хоть немного взбодрит меня. Правда, он не учёл одного: я так и не смогла начать относиться к его дому как к собственному, поэтому дело шло ни шатко ни валко. Единственное, в чём я преуспела, — это в разрисовывании стен будущей детской, причём собственноручно. Бывший босс бухтел, пугая меня возможным вредом от того, что я надышусь краской и вообще мне нужно больше отдыхать, на что я честно кивала головой и втихаря продолжала рисовать своё дерево: отчего-то мне казалось, что будущему ребёнку будет приятно. Но я ведь не была конченой дурой, и продавец в магазине заверил меня в том, что акрил не способен нанести мне вреда, при условии, что я не буду его есть. Но на всякий случай я каждый раз открывала балкон настежь, проветривая квартиру.

В один из таких дней ко мне через балкон забрёл толстый соседский кот, которого мадам Ветрова фанатично именовала Иммануилом. Вообще-то, это была далеко не первая наша встреча (кот порой позволял себе вольности), но на этот раз что-то пошло не так, и мохнатый Иммануил умудрился уронить на себя поддон с краской. Обретя окрас нежно-салатового цвета, он завопил так, что я чуть… не родила, хотя там и рожать ещё толком было нечего. Схватив это чудовище на руки, я потащила кота в ванную, запихав его под струи воды, что конечно же не понравилось наглой животине. Через полчаса мы с ним сидели в ванной, оба мокрые и грязные. Краска уже начала схватываться на шерсти, и я не придумала ничего лучше, чем побрить кота бритвой Игоря.

Эффект вышел забавный. Если подключить фантазию, то можно было даже сказать, что Иммануил стал похож на льва. Но очень плохо побритого льва: мохнатая голова, «сапожки» на лапах и спутавшийся хвост. Само же жирное тельце было покрыто плохо сбритыми волосками и неровными оплешинами.

Когда вечером Игорь пришёл домой, он обнаружил следующую картину: зарёванную и исцарапанную меня и недосфинкса, который выглядел как жертва насилия, у него даже глаз дёргался. К счастью, с мадам Ветровой Ключевский объяснялся сам, но вопли Ольги Вениаминовны я слышала даже за закрытыми дверями.