Расчет с прошлым. Нацизм, война и литература - Ирина Млечина

Бёлля отправляли то в Польшу, то во Францию, то он находился в казармах в Германии, валялся в госпиталях. Он числился негодным к строевой службе и вынужден был охранять казармы, что было ужасно: «Я всегда ненавидел казармы больше всего остального». После чего в Кёльне он попал во вновь сформированную часть, располагавшуюся в «чудовищно переполненных казармах с ужасающими дисциплинарными условиями». «И мы», пишет он, «конечно же, все испытывали страх, что нас пошлют в Россию, никто не хотел попасть туда. К этому времени приключение уже перестало быть приключением». Сколько написано в немецкой литературе о том, как обработанные нацистской пропагандой молодые люди жаждали попасть на фронт – война представлялась им увлекательным приключением!

В произведениях Бёлля война не только не героизируется – она предстает во всей своей чудовищной абсурдности. Вся та кровавая брутальность, невероятная «скука» и одновременно «смехотворность» нацистской военщины, упомянутые в его автобиографических записках, – все это станет главной темой его произведений – рассказов, повестей, романов. Нигде читатель не найдет, что называется, «доброго слова» о войне, ее зачинщиках и рьяных исполнителях приказов. Его героями будут «понурые», «удрученные люди», которых загнали на бойню; противостоять им будут те, кто до конца продолжал исполнять волю «крысы распада».

Но Бёлль все же попал в середине 1943 года на восточный фронт, и там он переживает самую устрашающую для него часть войны. Очень часто у него слова «кровавый», «жестокий» соседствуют со словом «смехотворный». «Мужское приключение под название «фронт» – хотя оно, конечно, было кровавым и жестоким – для меня всегда, я должен признаться, хотя это звучит чудовищно, содержало в себе нечто смехотворное». Это не просто особенность восприятия – это все то же стремление к дегероизации войны: какой уж тут героизм, если все выглядит смехотворно? Его раздражает «этот пафос и эта, по существу, глупая игра. На самом деле, война там, где это действительно война – это бесконечная игра, бесконечное бахвальство, глупость, кровавая глупость. Бессмысленные, абсолютно бессмысленные действия, о которых каждый знал, что они лишены смысла».

Главные действующие лица Бёлля – не надменные полковники и генералы, отдающие приказы, а исполнители тех самых приказов; люди, которые несут на себе все тяготы войны. Им страшно и неуютно в окопах, в вагонах и на грузовиках, когда их перевозят «в горячие точки», в грязных казармах, на вокзалах, просто на улице, в непогоду, на ледяном ветру. Вот, к примеру рассказ «Vive la France» (1950). Солдат в этом рассказе преследуют либо невыносимая духота и вонь, либо пронзающий холод, «ледяная сырость», «промозглая сырость». Таков постоянный фон жизни на войне, особенно отчетливо отражающий их бесприютность и неприкаянность. Бёлль не оправдывает и не винит их: они уже наказали себя сами, позволив ввергнуть себя в бессмысленную бойню. Безнадежный страх смерти, «хрустальный холод души», который ощущает главный персонаж этого рассказа, превращается в ненависть, «столб ненависти» – единственное, что еще как-то держит его.

Так видится герою война во Франции. Он мерзнет, его мучает голод, каска сдавливает голову, он безумно хочет курить, но он уже взял в долг все, что можно, и приятель, как милостыню, дает ему сигарету. Повседневность войны – это грязные, кишащие вшами казармы (особенно ненавистные для Бёлля) – «ничто так не соответствовало моему представлению об аде, как жаркие, тихие, пустые казарменные дворы», пишет Бёлль в рассказе «Когда война началась» (1962). А стужа на городских улицах чужих стран, трясущиеся в грузовиках солдаты, которые дрожат от холода и мечтают о горячем супе и сигаретах (рассказ «Тогда в Одессе», 1950). Солдаты марш-формирований, которые никак не могут вылететь по назначению из-за плохой погоды, вынуждены снова и снова возвращаться за «грязную казарменную ограду». Туман и темное небо, не сулящее ничего хорошего, попытки «заначить» что-нибудь съестное или спиртное.

Сейчас, после огромного временного промежутка, отделяющего нас от Второй мировой войны, мы понимаем, что эта та же «окопная правда», которая с одной стороны, возникала, к примеру, в сочинениях Ремарка о Первой мировой, а с другой – в так называемой «лейтенантской прозе» 1960‐х годов в СССР, открывшей нам тяжесть военных будней без прикрас и пафоса – только с нашей, советской стороны.

Бёлль, как мы уже замечали, не переставал винить себя за участие в войне. Он всячески старался обмануть рейх и нацистов, подсовывая начальникам фальшивые документы, лишь бы хоть ненадолго оттянуть отвратительную для него необходимость участвовать в ненавистной войне. А те, кого он описывает, хотя за ними нередко и проглядывает автор, вынуждены тянуть лямку: за дезертирство – расстрел. Характерно высказывание о дезертирстве немецких солдат знаменитого швейцарского писателя Макса Фриша: «Дезертирство – это слово обозначает поведение, которое при определенных обстоятельствах является в моральном отношении единственно ответственным». У всех своя судьба. Впрочем, к примеру, Альфред Андерш считал, что судьбу каждый должен делать сам, не ожидая, как говорится, милостей от природы. Бёлля тоже не упрекнешь в пассивном долготерпении – ведь историю с фальшивыми документами и попытками дезертирства он повторял многократно. Итогом тоже стал лагерь для военнопленных. Но главное, что он не раз осуществлял то, что потом назовет «самовольной отлучкой», то есть несанкционированным исчезновением из места дислокации части. Он делал все, чтобы, как мог, сократить службу в вермахте. Одна из его более поздних повестей так и называется – «Самовольная отлучка», хотя речь там не о Бёлле, а о выдуманном герое.

У Бёлля не раз встречается упоминание об одесском аэродроме. Будущий писатель и сам воевал в 1943 году в районе Черного моря и, как и его персонажи, был переброшен на самолете в Крым.

Один из самых знаменитых рассказов Бёлля, давший название целому сборнику, – «Путник, придешь когда в Спа…» (1950). Это не просто самая известная, но и одна из самых пронзительных историй, рассказанных молодым автором. Некий израненный юноша попадает – на носилках – в свою бывшую гимназию, превращенную в походный лазарет. Его несут по этажам и коридорам, и он видит знакомые изображения на стенах – Цезарь, Цицерон, Марк Аврелий. Совсем недавно, прямо со школьной скамьи, он попал на фронт. Он думает: здесь поставят новый памятник воинам, и сколько имен будет высечено там: «Ушел на фронт из школы и пал за… но я еще не знаю, за что», размышляет юноша. На школьной доске он видит свою запись, почерк точно его – всего три месяца назад он написал на ней: «Путник, придешь когда в Спа…» (намек на известную историю о 300 спартанцах). Он не успел дописать слово «Спарта». За этой школьной доской его распеленали, и он увидел, что у него больше нет рук и правой ноги. В пожарнике, который держит его, он узнает школьного швейцара, у которого в швейцарской пил иногда молоко, и он тихо произносит: «Молоко». Трагический рассказ, лаконичный и безмерно печальный. Мальчишка – гимназист, еще пару месяцев назад писавший что-то мелом на школьной доске, превращается в обрубок – ради фюрера и рейха.

В каждом из ранних рассказов перед нами проходит и чаще всего трагически обрывается человеческая судьба. Даже когда действие разыгрывается в послевоенные годы, оно психологически очень часто сосредоточено полностью на переживаниях времен войны. В рассказе «Бедная Анна» герой сообщает о себе: «С войны я вернулся только весной 1950 года и не нашел в нашем городе ни одного знакомого». Он снимает комнату, и квартирная хозяйка донимает его вопросами о том, не встречал ли он на войне ее сына, фотографию которого она ему то и дело показывает. Сын погиб в деревне Калиновка (любопытно, что позднее в романе «Дом без хозяина» одна из героинь тоже будет все время вспоминать деревню Калиновку, где погиб ее муж). Женщина всякий раз с надеждой задает своему жильцу один и тот же вопрос: не вспомнил ли он ее сына. «Мне было больно, когда она задавала мне вопросы о своем сыне», признается герой рассказа, а она сообщает ему разные сведения о погибшем – например, что он до войны работал трамвайным кондуктором и был «старательным парнем». В результате герой рассказа «целый день думал о том, что хотел забыть, – о войне».