Карта Магеллана - Наталья Николаевна Александрова

Все в нем было мне знакомо — широкие, немного сутулые плечи, светлые, чуть тронутые сединой волосы, трогательно-беззащитный затылок…

— Дядя Женя! — окликнула я его.

Дядя остановился, повернулся ко мне — и вдруг оказался гораздо ближе, в нескольких шагах от меня.

— Так ты жив? — проговорила я с радостью — но и с горечью, с печалью, с детской обидой. — Если ты жив, почему ты не вернулся? Почему не подал мне никакого знака? Ты ведь знаешь, как мне не хватало тебя!

Он ничего не ответил, — но улыбнулся мне мягкой и застенчивой улыбкой. И эта улыбка заменила ответ.

— Значит, тебя больше нет… но тогда как же это? — я обвела широким жестом каменистый склон, и остров, выбеленный морским ветром, и его самого…

Он опять ничего не ответил, больше того, он исчез, растворился в пронизанном солнцем воздухе, в соленом морском ветре. На какое-то мгновение на его месте осталась застенчивая улыбка, как оставалась в воздухе улыбка Чеширского кота.

— Постой, не уходи! Не исчезай так! Мне нужно о многом тебя спросить… поговорить с тобой…

В воздухе рядом со мной возникло радужное мерцание — и дядя снова возник, проступил, как проступает под действием проявителя изображение на старой фотографии.

И наконец он заговорил.

При этом дядя не открывал рта — его слова сами собой возникали у меня в голове, как в прежнем, недавнем сне появлялись слова царственного осьминога.

— Что ты хочешь понять?

Я растерялась. Мне так много хотелось сказать ему, несколько вопросов задать — но сейчас все они растаяли под этим солоноватым морским ветром.

Наконец один вопрос всплыл на поверхности сознания.

— Эта карта… как она действует? Я не понимаю, как она может показывать каждый раз новое? Я не понимаю, как она может показывать далекое…

— Ты и так многое поняла. Ты поняла, что все в этом мире связано, что все мы — и люди, и бессловесные создания, и даже камни, горы и острова — части одного огромного целого, части единого мыслящего и чувствующего существа. Когда ты наступаешь босой ногой на колючку, боль от этого ощущает не только твоя нога — эта боль пронизывает все твое существо. Ты вздрагиваешь, отдергиваешь ногу. Когда ты испытываешь стыд, страх или обиду — твое лицо краснеет или бледнеет…

Так и эта карта — она часть неизмеримого целого, и она может отразить на своей поверхности другие его части…

Я поняла, что хотела спросить его совсем о другом, о большем и более важном — но не могла найти нужных слов.

Я испугалась и стала судорожно подбирать нужные слова.

— Но что же случилось с тобой? Как ты погиб?

— Погиб?.. — переспросил он неуверенно. — Это не совсем правильное слово. Я же говорю — все мы части единого существа, и никто не умирает. Просто, когда наступает наше время, мы сливаемся с этим существом… мы возвращаемся домой… вот и я — я просто вернулся домой, когда пришел мой час.

Он исчез, но тут же снова возник в другом месте, на самом берегу моря.

— Кстати, о карте. Ты должна вернуть ее. Карта не принадлежит тебе, как не принадлежала своим прежним владельцам — например, Фернандо Магеллану… тебе разрешили воспользоваться ею, но теперь настало время возвратить ее.

Я кивнула.

В моей руке непостижимым образом возникла заветная карта, и я протянула ее дяде.

Он протянул руку навстречу, и карта непостижимым образом оказалась в его руке.

Дядя поднял карту над головой и вошел в море.

И случилось удивительное.

Он шел по воде, как до того шел по каменистой тропинке. Ноги его касались гребешков волн, но не погружались в воду.

Так он прошел какое-то расстояние, и вдруг в море появилась высокая волна с кружевным воротником белой пены.

Дядя шел ей навстречу.

Волна набежала на него, покрыла его с головой…

И он исчез, растворился, соединился с морем, соединился с тем единым существом, о котором говорил мне…

Он вернулся домой.

Я проснулась.

Лицо мое было мокро от слез.

Ну что такого? В конце концов, это был только сон…

Но он был такой реальный, такой подробный!

И что там дядя говорил про карту?

Я протянула руку, чтобы снова взглянуть на нее…

Но карты на тумбочке не было.

И я поняла, что это конец. Конец всей истории, потому что карту я больше никогда не увижу. Как не увижу больше дядю Женю. Он не вернется, но эта мысль больше не вызывала боли.

В конце концов, больше нет никакой неопределенности, а надежда ушла уже давно.

Зато теперь я знаю, что больше не буду одна. У меня есть друзья — Аглая, Серый, Степаныч и… Павел. Хотя Павел… тут нужно разобраться, может быть, я нужна ему только в связи с картой?

И как бы в ответ на эту мысль мобильник блямкнул и я прочитала сообщение:

«Привет, засоня! Сколько можно спать? На улице прекрасная погода! Выгляни в окно!»

— Вот еще… поздняя осень на дворе… — пробормотала я, но уже встала и подошла к окну…

На улице действительно светило солнце — удивительно для нашего города и этого времени года.

А напротив моего окна на асфальте цветными мелками был нарисован старинный парусник.

Трехмачтовый корабль рассекал волны, увенчанные белоснежными гребешками. Паруса были наполнены свежим морским ветром. Они были так хорошо нарисованы, что я, кажется, даже почувствовала аромат этого ветра, ощутила соль на губах.

На борту корабля было написано название — «Морская красавица», а на носу его стояли, взявшись за руки, мальчик и девочка в белых морских фуражках… мужчина и женщина…

Я невольно вспомнила любимую сказку Андерсена «Снежная королева», ее последние слова — так сидели они, уже взрослые, но дети сердцем и душою…

Но где же сам Павел?

И в это время в дверь моей квартиры позвонили.