Бесы в красной гостиной - Валентин Логунов

Конституционный суд в этой ситуации до сих пор не занял принципиальной позиции. Расправа над основами конституционного строя проходит у него на глазах и пока не получила отпора.

Режиссеры восьмого Съезда, работники бывшего аппарата ЦК КПСС, удобно устроились в структурах Верховного совета и там работают. Они там правят бал (себя он, разумеется, не относит к бывшим работникам ЦК КПСС. – Авт.)

Съезд пытается ограничить президента, его стремление дать землю народу и сохранить Россию. На мне как на президенте лежит государственная обязанность обеспечить дальнейшее продвижение преобразований. Вижу во всем этом свой гражданский, свой патриотический, да и свой человеческий долг».

Ну, и так далее, и тому подобное. Набор не подтвержденных фактами обвинений, сплошная эклектика, полное отсутствие логики, хотя бы мало-мальской аргументации. Впечатление такое, что обращение подготовлено неудовлетворенной экзальтированной дамой бальзаковского возраста. И как не пожалеть, что от президента удалены Бурбулис и Полторанин; те сочинили бы что-то поумнее.

Обращение завершается порученческими пунктами председателю правительства: решить вопрос о земле (передать ее гражданам в частную собственность); форсировать передачу прав по проведению приватизации вниз и дать гарантии, что приватизация будет необратимой; поддержать многих и многих людей, которые хотят начать свое дело, в том числе кредитами, льготными налогами; не допустить безработицы, с этой целью расширить строительство жилья и дорог; бороться с инфляцией, стабилизировать рыночный курс рубля; принять решение о возмещении ущерба десяткам миллионов людей, чьи вклады в банках обесценились во время реформ; навести порядок в предоставлении льгот и привилегий предприятиям. А напоследок брошена кость тем, кто недоволен властью на местах: отстранены от должности главы администраций Новосибирской и Иркутской областей и несколько чиновников в правительстве. Дескать, работа уже началась.

Даже поверхностный анализ поставленных президентом задач свидетельствует об одном: никто не мешал президенту и правительству решать их на протяжении двух лет. И прежде всего этому не препятствовал парламент. Напротив, он обеспечивал их законами и своими постановлениями. И если возникали трения (так и должно быть!), то их следовало устранять на основе законов и конституции. Что, парламент был против возмещения ущерба миллионам граждан, чьи вклады в банках были обесценены во время гайдаровских реформ? Или изо всех сил мешал президенту бороться с инфляцией? А может, был против расширения строительства жилья и дорог? Против поддержки людей, решивших открыть свое дело, кредитами и льготными налогами?

Обращение содержало хаотичный набор обвинений, обрывки намерений, и стало ясно, что президент находится в состоянии эйфории и большой тревоги за собственную судьбу. Если допустимо такое сравнение, то тогдашнее его состояние можно уподобить поведению раненого вепря. Охотники знают: раненый зверь, по кровавому следу которого идет охотник, делает дугу и встречает обидчика там, где тот не ожидает его встретить. Бросок – и обидчик со вспоротым животом разделил участь вепря.

Обращение президента повергло всю страну в шок. Не только политики, но и граждане в Москве, в Сибири, на юге и севере, повсюду, были потрясены планами президента. «Российской газете» не хватало страниц, чтобы разместить сотни и тысячи писем, телеграмм, отреагировать на телефонные звонки. Состоялось экстренное заседание Верховного совета, на котором выступили вице-президент, председатель правительства, председатель Конституционного суда, секретарь Совета безопасности, силовые министры. Вслед за обращением президент обещал издать указ об особом порядке управления страной (ОПУС).

«Российская газета», 23 марта 1993 года.

Печатаются фрагменты.

Александр Руцкой, вице-президент: «Как произошло то, что мы сегодня обсуждаем? Одна сторона около президента занимается разработкой решений, которые позволили бы активно и продуктивно содействовать властям для решения проблем страны, а другая, называя себя демократами, занимается прямо противоположным. И вот появляется указ, который секретарь Совета безопасности отказался визировать. Я тоже отказался его визировать. Я обращался к Борису Николаевичу по телефону, написал ему письмо, в котором убедительно просил снять выступление по телевидению, не подписывать ни одного документа, чтобы тому же Совету безопасности разобраться в тех предложениях, которые он выносит на всю страну».

Виктор Черномырдин, председатель правительства: «Мы провели заседание президиума правительства, затем расширенное заседание с участием министров. Президент имеет право обращаться к народу, другое дело, конституционно или неконституционно его обращение. Пусть с этим разбираются специалисты. Правительство заявляет, что силовые структуры обеспечат порядок, не допустят втягивания их в политическое противоборство».

Валерий Зорькин, председатель Конституционного суда: «С весны 1992 года, даже раньше, Конституционный суд …предупреждал о нарастании конституционного кризиса. Тогда окружение президента попыталось столкнуть лоб в лоб законодательную и исполнительную власти. Это удалось предотвратить. Но урок не был извлечен. А ведь были все предпосылки для формирования правительства национального согласия. И у президента России оставалось полномочий больше, чем у президента США. Сильные вроде бы полномочия у законодательного органа, да и судебная власть встала на путь самостоятельности. Возникает вопрос: что мешало дальше работать в системе разделения властей? Мы говорили: не действующая Конституция явилась причиной противостояния, а амбиции властей, прежде всего, исполнительной, которая требовала себе все новых и новых полномочий. Мне стало известно, что окружение президента готовит проекты указов, направленные на введение так называемого президентского правления. Но мои попытки в течение трех дней связаться с президентом не имели успеха. И сегодня я повторил попытки связаться с президентом и сказать: Борис Николаевич, вы совершили ошибку, может быть, роковую ошибку. Но еще есть шанс повернуть сообща на путь развития. Президент вновь не пожелал со мной созвониться. В сложившихся экстремальных условиях Конституционный суд вынужден был провести два совещания. Мы считаем, что предпринята попытка перечеркнуть основополагающие принципы Конституции, прежде всего разделения властей, и тем самым сосредоточить власть в значительной мере у одного лица. А как иначе понимать фразу, что не имеют юридической силы любые решения органов и должностных лиц, которые направлены на отмену указов президента и распоряжений правительства? Что это, как не попытка государственного переворота? Сегодня ночью, в 2 часа 30 минут, Конституционный суд принял к производству и рассмотрению вопрос о конституционности и конституционной ответственности президента и должностных лиц, связанных с подготовкой обращения, прозвучавшего по телевидению. Мы вызвали в суд высших должностных лиц (президента, вице-президента, председателя правительства, вице-премьера Шахрая, руководителя Администрации президента Филатова, некоторых министров). В ходе бесед с Шахраем и Филатовым всплыли новые имена, причастные к обращению и проекту указа. Однако президент не ответил на приглашение Конституционного суда».