Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

лишь главные советники. К фундаментальной для парламентской этики идее совета мы еще вернемся, сейчас же важно отметить, что члены трех палат и их президенты — это советники, в отличие от всех других чиновников суда. О важности для парламентариев понятия «советник» свидетельствует и такой факт. В ходе конфликта между Парламентом и королем, пытавшимся отменить пожизненное жалованье чиновникам, прослужившим менее 20 лет, выполнить неприятную «миссию» (отменить эти выплаты) поручили президентам, от имени которых Робер Може отказался исполнять распоряжение, заявив, что «президенты всего лишь члены суда, как и другие советники» (17 февраля 1406 г.).

И, наконец, очень важное обстоятельство — появление в самоназвании парламентариев понятия «чиновник». Оно всегда связано с людьми вне парламентской корпорации: как правило, это тоже судьи и чиновники иных судебных ведомств. «Канцлер и другие чиновники короля (12 ноября 1414 г.), люди и чиновники короля в бальяже Турнэ (19 ноября 1415 г.), бальи и чиновники короля в Пикардии, президенты, советники и другие чиновники короля, адвокаты и прокуроры (19 сентября 1418 г.), чиновники прево Парижа (15 ноября 1418 г.), советники и чиновники, адвокаты и прокуроры (16 ноября 1418 г.), прево и чиновники (12 марта 1420 г.), король, его люди, советники и чиновники (29 апреля 1420 г.), чиновники, адвокаты и прокуроры Шатле» (24 мая 1420 г.).

В самоназвании Парижский Парламент настаивает, таким образом, на отличии парламентариев от других чиновников короля и следит за соблюдением подобного отличия, пресекая посягательства на свои «привилегии». Например, когда несколько прокуроров было принято в состав работающих в Парламенте, им среди прочих наставлений было запрещено «называть себя сеньорами суда» (19 апреля 1404 г.). Особой привилегией Парламента были и названия всех должностей. Так, довольно громкое дело было связано с нотариусами Канцелярии и Казны, посмевшими назвать себя «в своих письмах секретарями» (greffiers). Запрещая подобное новшество, Парламент обосновывает свое решение ссылкой на особый статус парламентских чиновников перед всеми остальными, что должно выражаться в том числе и в названии должностей: «Двор заседаний есть суверенная палата королевства и столь знатная (notable), что это каждый видит и знает, и поэтому подобает, чтобы должности палаты имели бы особые преимущества и авторитет как в названии, так и иначе перед всеми другими, и поэтому нет ни одного места, кроме нее, и не должно быть, где бы называли себя секретарями» (21 ноября 1405 г.).

Проявившаяся в самоназвании парламентариев тенденция придать парламентским чиновникам особый статус была частью обшей позиции — утвердить в обществе исключительное положение парламентариев как хранителей высшей судебной власти короля, поэтому, настаивая на соблюдении процедуры выборов на должности в Парламенте, чиновники отмечают: «Королевские должности и особенно те, в которых есть судейское звание (judicature), должны распределяться выборами» (22 августа 1413 г.). В названии судебных должностей местного уровня Парламент также выделяет их принадлежность к магистратам. Так, делая распоряжения местным органам власти устранить ошибки в работе, Парламент передает исполнение их в руки «бальи и других судей королевства» (10 декабря 1427 г.). Будучи чиновниками и судьями, парламентарии в самоназвании настаивают, что они и не чиновники, и не судьи, а если и то и другое, то — совершенно особые чиновники и особые судьи (5 августа 1417 г.). Так, в перипетиях борьбы за галликанизм и право короля Франции раздавать по своему усмотрению освобождающиеся церковные бенефиции, активными получателями которых были и парламентарии духовного звания, Парламент настаивает, что он должен получать эти бенефиции за свою заботу о делах церкви во Франции и «иметь особую милость» (18 февраля 1412 г.).

Принципиально важным для парламентариев является сам факт получения бенефициев от короля Франции, а не от Папы Римского, поскольку они служат только королю, и «никому другому», как предписывает приносимая ими клятва. Поэтому, отказываясь платить церковную десятину, они обосновывают свои привилегии тем, что это «привилегии клириков короля». В число привилегий Парламент включал и право вмешиваться в споры о бенефициях, «ибо они совершенно особые (especiaulx) клирики короля и имеют особые прерогативы» (19 февраля 1412 г.). Подобное преимущество Парламент продолжал отстаивать, когда в ходе попыток отменить «старые свободы церкви Франции» англо-бургиньонские власти предлагали обращаться за бенефициями к Папе Римскому. Тогда Парламент отказался отступать от прежних своих привилегий, при этом «не запрещая и не препятствуя, чтобы простые палаты могли, если хотят, просить и преследовать свое обеспечение (provision)» (12 февраля 1421 г.).

«Простые палаты» — это, по мнению парламентариев, другие институты власти, но Парламент совсем не простая палата, и ей подобает особое, отличное от всех поведение, и потому все суды должны подчиняться Парламенту (7 января 1412 г.). Особое положение Парламента было выражено и в иерархии выплат содержания, в которой он находился сразу же после двора короля, королевы и Дофина, прежде всех остальных институтов королевской власти.

Особое положение парламентариев в обществе поддерживалось не только самоназванием, но и рядом привилегий и внешних атрибутов, часть которых безусловно отражала тенденцию превращения парламентских чиновников позднее в «дворянство мантии». Однако в их обосновании и идейной подоплеке сквозит та же тенденция, что и в названии института и его должностей: подчеркнуть особый статус Парижского Парламента в обществе. Первой привилегией, сближавшей его с благородным сословием, было освобождение от уплаты налогов. Вызванное стремлением подчеркнуть значимость парламентских чиновников, освобождение от налогов, хотя и схожее с дворянской привилегией, имело иные обоснования, акцентирующие отличие парламентариев от других подданных короля[300]. Парламентарии отстаивали эту привилегию, усматривая в ней не только экономический, но и моральный аспект. Об этом можно судить по тем фактам, нередким в годы гражданской войны и английской агрессии, когда Парламент платил налоги добровольно; тем не менее он требует указать, что добровольные дары Парламента не должны повлечь за собой посягательства на принцип освобождения от налогов (1 декабря 1411 г., 20 марта 1417 г., 7 января 1429 г.). Основанием этой привилегии парламентарии считали «малое жалованье и доходы их» (22 марта 1415 г.), а вовсе не желание имитировать дворянство.

Не отрицая правомерность рассмотрения парламентариев как зарождающегося нового дворянства, мне хотелось бы обратить внимание на ряд деталей, свидетельствующих о том, что в этот период парламентарии настаивают на своем отличии от всех прочих сословий, в том числе и от дворянства, и это отличие они выводят из характера их службы, которая отличалась от функций дворянства[301].

22. Въезд императора Карла IV в Париж (Национальная библиотека, Париж)

Так, парламентарии демонстративно отказывались от таких атрибутов дворянского сословия, как ношение оружия и езда верхом на лошадях[302]. Когда поступил приказ от короля всем чиновникам, в том числе «сеньорам и другим чиновникам заседаний», сопровождать канцлера в