Офицеры власти. Парижский Парламент в первой трети XV века - Сусанна Карленовна Цатурова

Вновь это обсуждается на заседании 10 ноября, накануне открытия очередной сессии, куда уже не приходят 5–6 советников. После «долгого и бурного обсуждения» оставили без изменения решение 17 сентября, но обсуждение проходит уже в 182 отсутствие первого президента, и сообщить ему об этом решении одни просили Филиппа де Нантерра, другие — секретаря Клемана де Фокамберга. Видимо, де Нантерр тоже отказался, и решение о прекращении работы сообщил сам гражданский секретарь, на что первый президент ответил, что «регент приказал открыть Парламент после дня Св. Мартина, когда все обязаны» прийти. Однако он не намерен был никого уговаривать, сказав, «чтобы пришли туда, кто хочет, и что никого не будут принуждать». Таковых нашлось немало, и 12 декабря 1432 г. очередная сессия Парламента была открыта.

Со временем парламентские чиновники не скрывают намеренного обострения ими ситуации заведомо утопичными претензиями. На заседании 28 ноября 1432 г. канцлер предложил Парламенту компромисс, учитывающий тяжелое положение казны и вообще «английской Франции»: король готов был уплатить полностью жалованье, но пока лишь 22 чиновникам, причем остальным не запрещалось работать и им обещали заплатить позднее. Кроме того, предлагалось ввести ограничение времени работы Парламента до двух дней в неделю (понедельник и четверг или в другие дни). Более того, власть готова была рассмотреть любое другое решение Парламента, учитывающее реальное положение дел, и «их выслушают охотно». Для того чтобы чиновники могли представить себе реальную ситуацию, король и члены Королевского совета готовы были дать отчет о финансах двум уполномоченным от Парламента чиновникам. После «долгого и бурного обсуждения» Парламент оставил в силе решение от 17 сентября, «если не получит надлежащего обеспечения, и по справедливым и разумным причинам отказывается служить». Услышав такой ответ, канцлер даже не пытался скрыть своего недоумения странным напором чиновников и прямо заявил им, что «не понимает, как можно вообще сейчас заплатить и полностью удовлетворить Парламент, зная о состоянии финансов». В ответе Парламента на упрек канцлера в абсурдности требований выражена позиция чиновников, сознательно идущих на конфликт: «Это вовсе не их дело вникать в вопросы финансов, они этого не знают, и среди них нет человека, который бы хотел в это вмешиваться». Нежелание Парламента вникать в трудности властей, помимо неприятия раскола корпорации, равно как и сокращения работы института, и есть по существу отказ от сотрудничества и союза с властями[282]. Получив в начале 1433 г. от канцлера небольшую сумму, который при этом напомнил, что выжал деньги из весьма тощей казны, Парламент заявил, что «эта сумма неприемлема, и в таких условиях он не намерен продолжать работу, требуя, чтобы им платили регулярно, из месяца в месяц и чтобы казначей обещал это Парламенту». Когда канцлер попросил чиновников дать этот ответ в письменном виде для передачи регенту и его Совету, «чтобы яснее понять», чиновники отказали ему и в этом, сославшись на то, что «ранее они много раз достаточно полно сообщали где положено, т. е. что они вовсе не намерены служить и не будут служить, если им не заплатят» (10 января 1433 г.).

Отстранение по настоянию канцлера первого президента Парламента и замена его на Робера Пьедефера не изменило позиции института в отношении оплаты. Когда на заседании, где было объявлено решение о новом президенте, канцлер продолжал заверять Парламент о «стремлении короля и людей Совета поддерживать Парламент и платить жалованье», тот настаивает, что «намерение Парламента, чтобы все советники, которые служили в Парламенте, были оплачены» (9 февраля 1433 г.). Поддержку Парламент неожиданно нашел и в лице казначея, разоблачившего ложность уверений регента, что в казне нет денег: придя на заседание 10 февраля 1433 г., он сообщил, что готов выплачивать жалованье ежемесячно, если не будет запрета от регента, «и ему кажется, что есть достаточно (средств. — С.Ц.) для оплаты суда».

Следует подчеркнуть, что Парламент тем не менее продолжал работать, несмотря на угрозы, имеющие целью скорее обозначить конфликт с властями. Так, на заседании 10 февраля 1433 г. Парламент принимает меры для обеспечения работы института в полном объеме, хотя чиновников уже явно недостаточно: решено, что все работающие в Парламенте, вне зависимости от должности, будут «осуществлять дела все вместе», поскольку в Верховной и в Следственной палатах нет достаточного числа чиновников, т. е. будут все вместе работать и в расследовании дел, и в вынесении приговоров (решение о форме выдачи и подписи этих приговоров принято на заседании 21 февраля 1433 г.). Продолжая работать, слушать дела и выносить приговоры, Парламент периодически пытается надавить на власти для получения жалованья, но не очень настаивает, перейдя фактически своей работой в оппозицию властям. Так, 26 мая 1433 г. на совете решался вопрос, объявлять ли приговор или подождать до получения жалованья, и в итоге решили дожидаться жалованья. К такому же способу получить жалованье Парламент прибегает и на заседании 4 сентября 1434 г., назначив двух своих чиновников сказать казначею, «что если не заплатят им за месяц, не объявят приговор». После открытия сессии на заседании 18 ноября 1434 г. назначена делегация к канцлеру «показать ему положение суда, не получающего жалованья».

И все же Парламент продолжает работу, и даже когда вопрос о том, открывать ли очередную сессию обсуждался в ситуации агонии англо-бургиньнонского режима, «учитывая перемены в городах и областях, повернувшихся к другому подчинению (т. е. к Карлу VII. — С.Ц.), после долгого и бурного обсуждения решили открыть Парламент для блага суда» (8 ноября 1435 г.). Имея представление о том, в каких условиях и с какими трудностями пришлось столкнуться Парламенту в период англо-бургиньонского правления, закономерно задаться вопросом, почему же при таком неуважении и невнимании властей парламентские чиновники не прекратили работу, но ценой личных усилий сохранили в итоге Парламент в Париже?

Первая и весьма веская причина заключалась в том, что Парижский Парламент обслуживал территории, отделенные от владений Карла Валуа, и Парламент в Пуатье был недосягаем для этой части страны. Люди были лишены возможности добраться в Пуатье, а парламентские чиновники всегда пропагандировали «благо суда» и его необходимость в обществе. Весь объем дел, все тома ежегодных слушаний и приговоров подтверждают выгоды для подданных такой настойчивости Парламента[283]. Обращение Парламента к властям в феврале 1419 г. с требованием не покидать Париж и обеспечить работу Парламента оказалось пророческим в отношении того факта, что люди из всех городов, крепостей и областей «со всеми своими нуждами приходят в Париж». Страна привыкла, что именно в Париже можно найти справедливость и суд. Такую традицию выгодно было поддержать тем, кто служил королевской власти, и в их числе Парламенту в Париже как символу верховного суда во Франции. Сохранив Парламент в Париже, его