Robbie Williams. Откровение - Крис Хит

Он рассказывает о том, как недавно какое-то время жил в доме Роба — «это было прекрасно» — и как они вместе писали песни. «Мы в то лето написали одну песню, которая у меня особенный восторг вызвала. Но восторг этот не разделили со мной… и это меня немножко обломало. Он прям как стена каменная: не будем песню эту делать, не нравится, и все тут. Я с этим не смог смириться. Так оно бывает, но все нормально. Меня это сильно расстроило, но его ты никогда не заставишь делать что-то, чего он не хочет».

Гай рассказывает очень дружелюбно и откровенно, но чувствуется: он как будто и боится сказануть что-то, что все испортит, и надеется произнести некие слова, которые откроют дорогу в будущее, и ловит знаки — а может ли такое вообще произойти?

* * *

Осенью 2012 года Роб написал Гаю имейл — не хотел бы тот появиться в качестве специального гостя в одном из ноябрьских концертов Роба в лондонском зале O2. Роб говорит, что получил письмо с ответом «ага, конечно». На следующий день от Гая пришло другое письмо, в котором он беспокоится о том, что в первом взял неверный тон: «Наверное, мои слова „ага, конечно“ прозвучали слишком уж легкомысленно, но на самом деле мне очень хочется с тобой выступить».

Я спрашиваю Роба, как он додумался пригласить Гая, и почему он решил, что это хорошая идея.

«Потому что я скучаю по Гаю. Просто хочу его видеть».

Они встречаются вскоре после того, как Роб вписывается в концерт в память жертв трагедии 1989 года на стадионе Хиллсборо. На этом мемориальном концерте Роб исполнит известную песню «He Ain’t Heavy, He’s My Brother», которую продюсирует Гай. В следующий раз они встречаются в комплексе LH2 в западном Лондоне — там обычно репетируют представления, которые пройдут в O2. Они проходятся по трем песням, которые будут исполнять вместе: «Eternity», «Mr Bojangles» и «She’s The One». Гай стоит в пустом зале, слушает репетицию остальной части сета. Когда Роб заканчивает, так и не спев их самую знаменитую песню, Гай выглядит встревоженным и неприятно удивленным.

«Как? Без „Angels“?» — недоумевает он.

Я объясняю, что песня в сет-листе концерта есть, но она на бисах, и Роб ее просто пропустил.

«Как же мне, блядь, скучно от этого всего», — вздыхает Гай.

Вернувшись в гримерку, Гай сразу идет в туалет. По возвращении он начинает прощаться, но Роб просит его присесть.

«Вот следующим будем делать свинговый альбом — хочешь?»

«Разумеется», — отвечает Гай.

* * *

Барнаби, оператор, снимающий эти репетиции, о чем-то спрашивает Гая. Гай говорит ему, что последнее его шоу с Робом состоялось десять лет назад в Новой Зеландии. «Некое оздоровление происходит, мне кажется. Потому что все это время я не выступал с ним».

Барнаби спрашивает, каково это — снова видеть Роба.

«Круто видеть его счастливым. Вот это самое лучшее. В свое время я тусовался с ним, когда он не был особо счастлив, а был сильно терзаем. По-моему, тогда, когда мы с ним были в Элэй — это ж три года назад? Тогда трудный у него период был».

Когда Барнаби затем разговаривает с Робом, Роб именует Гая «мой старинный соавтор, того времени, когда я был хорош».

* * *

Несколько дней спустя они выступают вместе. Роб представляет публике «She’s The One» как лучшую песню, которую они написали вместе. Песня же на самом деле написана Карлом Уоллингером из группы World Party и входит в их альбом Egyptology. Когда Роб впервые попал в рехаб, он бесконечно слушал там этот альбом и решил сделать кавер. Все эти годы Карл Уоллингер отзывался о версии Роба пренебрежительно — это в лучшем случае — а подчас доходил и до настоящей грубости. (Хотя кавер этот принесет Уоллингеру кучу денег.) Так что сегодняшние слова Роба — это просто очередной выстрел в затяжной войне.

Гаю, который давным-давно играл в World Party, позже позвонит Карл Уоллингер. К сожалению, в этот вечер на концерт Роба пришла дочь Карла Нэнси. Так получилось, что она засняла на видео слова Роба. Уоллингер выражает свое раздражение очень грубо: «Скажи своему другу, что он сука. Какому ж другу? Робби, мать его, Уильямсу, передай ему, что я сказал, что он сука. Я: Карл, не сто́ит, ничего хорошего не выйдет». (Роб потом поклянется, что в следующем году в туре будет представлять эту песню как «из всех моих любимых песен, что мы написали с Гаем, эта у меня на восьмом месте», и я не думаю, что именно такую поправку имел в виду Карл Уоллингер.)

Роб просит Гая еще раз выступить с ним — в третий вечер. В конце того вечера, когда Роб впервые за три дня приехал домой — все три дня концертов он жил в отеле неподалеку — он усаживается на софу и комментирует «X Factor».

«Мне кажется, в мою жизнь вернулся Гай», — говорит он.

Несколько недель спустя Гай и Роб встречаются с A&R, директором по артистам и репертуара Роба Крисом Бриггсом. Дома у Роба они должны составить лонг-лист свинговых песен, которые могу войти в новый альбом. Эта часть простая. Также они планируют встретиться в январе в Лос-Анджелесе, чтобы писать новые песни. С момента их последней попытки сочинять вместе прошло пять с половиной лет. Тогда ничего не получилось. Сейчас они уверены, что на сей раз — получится.

* * *

Январь 2013 года

Роб и Гай еще не успели засесть в той привычной комнате, как раньше, чтобы понять, могут ли они делать то, что делали, как у них вдруг возникает помеха, которой они очень рады. Гай уже провел в Лос-Анджелесе несколько дней, работал с Руфусом Уэйнрайтом, и они втроем договорились попробовать написать песню вместе.

Но еще и до этого в Chateau Mormont прошел ужин, чтобы все встретились. Роб такие мероприятия вообще не любит, но его согласие — знак большого уважения Руфусу. Они знакомы — немного общались на одной вечеринке в Лос-Анжелесе году примерно в 2000-м. Роб тогда пробормотал Руфусу, что он-де его большой поклонник и с удовольствием с ним бы поработал. «Но за этим ничего не последовало, — говорит он. — Что я обычно и делаю».

Но на самом деле они так и не пообщались предметно. Сегодня вечером они сидят с одного края стола и непринужденно беседуют. К завершению ужина они придумали два названия для песни, над которой можно поработать. Одно — «Swings Both Ways», другое — «Cocks and Diamonds» (буквально «Петухи и бриллианты», но далее окажется, что это игра слов, так как cock также сленговое «половой член». — Прим. пер.).

В машине на обратном пути, въезжая в гору, Роб объясняет, откуда взялось второе название. «Айда, когда речь заходит о домах, называет меня „королевой размера“, а я как-то ответил ей — а ты тогда бриллиантовая королева». Этот его комментарий, по его словам, запустил целую дискуссию о том, чего же хотят женщины. Гай предложил ответ: «Бриллианты и члены».

Каким-то образом, когда мы уже подъезжаем к дому, дискуссия доходит до странностей Гая.

«Вот что классного в Гае, — замечает Крис Бриггс, — так это то, что он совершенно не понимает, когда он странен».