Голубиная книга 2 - Ирина Боброва

Ну, или два… За следующие полвека они о прошлом позабудут, и большой беды в том не вижу.

— Не скажи, сестра, паршивая овца порой всё стадо испортит, — Хорст сложил руки на груди, высокомерно посмотрел на остальных Сварожичей, готовясь продолжить речь, но всё смазал Ярила:

— Ты себя, штоль, в пример ставишь? Так не грозит это. Вот ты один у нас в Ирие занудством страдаешь, и ничего, мы не подцепили от тебя.

— Не заразный, видать! — Захохотал Услад.

— Да ну вас, — отмахнулся солнцеликий брат от озорников. Насмешка задела, и, посмотрев на отца, Хорст решил пожаловаться, но не успел: Сварог руку поднял, призывая к молчанию.

— Молодцы! — похвалил детей райский управитель и тут же вздрогнул: из дупла раздался звон бьющейся посуды. — Смотрю, мать вашу здравие посетило. Лада вроде очухалась, глядишь, к вечеру совсем оклемается. Я с ней буду на случай возможного кризиса. А вы давайте, давайте, действуйте. Раз уж решили, так не медлите, приводите замысел в исполнение!..

Сварожичи, не мешкая, посовещались, да за дело принялись. Стрибог первым на землю отправился, задул, завыл натужно, передвигая воздушные массы. А братья его и сёстры семена сыпали, чтобы ветра занесли их в нужном направлении, да кольцом вокруг обозначенной территории уложили. Волшебные семена в благодатную почву легли, точно поясом, обхватили леса и поля, Гордище и поселения, лес лукоморский и степь хызрырскую. Тут же дожди зарядили, каких в Лукоморье никогда не видывали. Полезли из земли ростки, силу набрали, к небу устремились. И выросла стена — не перелезть через неё сверху, не подкопаться снизу. Стоит чертополох, иглами ощетинился, до самых небес вид закрывает. И Морена постаралась, напустила на людей морок. Смотрели они на стену и не удивлялись, думалось им, что всегда она была.

— Хорошо работают, слаженно, прямо — таки садоводы — любители! — Похвалил родственников Ярила.

— Да уж скорее садоводы — вредители, — усмехнулся Услад. — Ох, чует моё сердце, наделаем мы бед, наворотим делов всем сонмом божественным. Заварили кашу, а как потом расхлёбывать будем — не подумали.

— Ну — ну, братец, ты ещё сынка своего пакастного вспомни, чтоб уж совсем пророком прослыть. Картишки раскидывать не пробовал? Пасьянсики там всякие?

— Да ну тебя, — отмахнулся от подначки младший брат. — Ну что, пошли помогать?

— Не, Услад, — Ярила положил руку ему на плечо, в другой василёк вертит, — мы латынскую девку Маринку победили, книгу Голубиную аж с самих тартараров вызволили, гостей из Ирия поганой метлой повымели, торжественные проводы им организовали. Опять же, Перуна петь научили, что само по себе тоже труд непосильный. Столько дел переделали, что право законное имеем отлынивать от любой работы в ближайшие несколько веков. Всё, отдыхать!

— Слушай, а ведь книга Голубиная опять пропала. Выпустил её дедушка Род из рук своих, и теперь не скоро будет листы пальцами слюнявить. И чуется мне, мнится мне, что опять нас с тобой отправят на поиски.

— Не, это вряд ли. Хотя — ежели момент будет располагающий, то почему б не поискать, по свету не пошататься? Слушай, Услад, а давай — ка отложим отдых, да посмотрим, может, действительно, братьям и сёстрам нашим чем помочь требуется али шалость какую организовать случай выпадет?

— И то верно, Ярила, — как всегда, согласился со старшим братом Услад. — Почему бы не подложить свинью ближним своим?

Отправились они на землю, в Лукоморье, на стену чертополоховую полюбовались.

— Смотри, расстарались ботаники, — усмехнулся Ярила. — Да они хоть бы зверьё разогнали. А то ведь наверняка позастревало меж стеблями тварей живых — не считано и не меряно.

— А с чего ты взял? Зверьё, оно умное, верховым чутьём опасности видит, за версту к такому месту не подойдёт.

— Видно не всё. Глянь — ка, братец Услад, во — оон туда.

Посмотрел Услад, хмыкнул.

— Вот хотели свинью старшим братьям да сёстрам подложить, а тут коза нарисовалась. И ведь как измучилась животина, что даже шутить расхотелось.

Меж чертополоховых стеблей билась коза. Обычная домашняя коза, чёрной масти, с рогами и копытами. Пытаясь выбраться из зарослей, блеяла во всё горло, рвалась, дёргалась, но только сильнее запутывалась.

— Давай — ка поможем, вызволим несчастную из колючих хитросплетений.

И братья опустились вниз, к подножию страшной изгороди.

— Держи её, а я шугану с другой стороны, — скомандовал Ярила, протискиваясь меж толстых стеблей. — Ату! Кыш! Пошла, рогатая!!!

— Слушай, а может это она в Лукоморье рвётся? Может, у неё там хозяева остались?

— Не, вряд ли. Я, конечно, не скотий бог, но точно знаю, что по хозяевам собаки сохнут и рвутся к ним, потому как шибко преданные, а дорогу назад кошки помнят, ибо так природой задуманы.

— Кошки — да. Кошки, они завсегда к дому родному возвращаются, — согласился Услад, но тут же закричал:

— А — ааа! Она лягается!

— Так ты, Услад, морду — то под копыта не подставляй. Давай, тяни, а то я уж весь изодрался, всю одежду колючками изорвало.

— Да не хочет она вылезать, будто собралась сквозь стену продраться. Так и прёт в твою сторону! Слушай, Ярила, стукни ты её чем — нибудь, чтоб выключилась минут на пять!

— Да ничего нет под рукой.

— А ты у корней пошарь, наверняка камень какой отыщется.

— Ага, есть что — то, — обрадовался Ярила, нащупав твёрдый предмет, — кажись, кирпичик. — Уймись, не мешай твоему спасению! — И стукнул животное меж рогов.

Коза, жалобно мекнув напоследок, затихла. Боги, вытащив тушу из зарослей, обеспокоенно переглянулись.

— Не насмерть ли зашибли болезную?

— Нет, жива ещё, — ответил Услад, приложив ладонь к козьему боку. — Ну вот, доброе дело сделали, козу спасли от голодной смерти в чертополоховых зарослях.

— И далась нам эта коза?! — Воскликнул Ярила, смеясь. — Всё, отдыхать. Сейчас над Лукоморьем пролетим, чтоб братья с сёстрами нас заприметили.

— Ага, для галочки, — понимающе кивнул младший брат. — А чего это ты камень не выбросил? Али ещё кого спасать собираешься?

— И то верно, — спохватился Ярила, бросив плоский серый камешек.

Камень, свистя, полетел вниз, к подножию стены. И, надо ж такому случиться, упал точнёхонько на голову несчастной козы. Многострадальное животное, только — только поднявшееся на ноги, замертво рухнуло в густую траву.

— Ну вот, спасали, спасали, и сами же угрохали.

— Не боись, Услад, полежит да очухается. Эту вредную скотину таким камешком не пришибить, тут что потяжелее требуется, — и, посчитав свою миссию выполненной, озорники позабыли про животину.

Как и задумывали раньше, в Ирий возвращаться не стали, в Лукоморье привал устроили. Местечко у них было заветное — в глухом лесу, на поляне. Отсыпались в густой траве божественные братья,