Голубиная книга 2 - Ирина Боброва

Ярила с Усладом рассмеялись, хлопнули друг друга по ладоням одобрительно, да и растворились в воздухе. Это они ноги в руки взяли и быстренько из Ирия удалились. Поступили правильно, ведь не было отцовского приказа, чтобы самим под те карательные меры подпадать, какие гостям уготовили. А ушей у каждого озорника всего по одной паре, и не факт, что после Перунова пения уши эти в рабочем состоянии пребывать будут. Какая глотка у Перуна мощная всем известно, так что, может, уши — то и совсем отвалятся.

А Перун дожидаться не стал, пока на него внимание обратят, сразу песню затянул. И песню — то случайно такую выбрал, какая теме наболевшей полностью соответствовала. Если б ещё слова разобрать можно было! Но для слушателей словно гром загремел, камни с неба посыпались, иглы острые в головы вонзились. Ничего удивительного, на Перуновы громогласные песни всегда такая реакция случалась.

Гости этого не знали. Вся родня заморская, когда в сознание после первого шока пришла да способность двигаться обрела, мигом из райского сада рассосалась. Куда уж они отправились — то их путь, их забота, но вот Перуна долго угомонить не могли. Хорошо, кто — то умный сообразил мечём в него ткнуть. Ну, Медноголовой меч тот слопал, не подавился и не поморщился. Наоборот даже, порадовался, что популярность его растёт, и громче песню затянул. Дальше в него не только мечи полетели и палицы, но и сковородки с кастрюлями, каких у его матушки Лады да и у сестёр тоже, полным полно было. Пока ел их Перун, жители райские минутку отдыха получали, но отдых тот быстро оканчивался — вместе с едой.

Долго пел Перун. До тех пор, пока мать его Лада и отец Сварог посовещались, да потоки лавы огненной в пасть Перунушкину направили. Для этого пришлось пару вулканов на земле вскрыть. Надо было такому совпадению случиться, что вулканы те в землях Греческих вскрылись, в связи с чем народ тамошний всех богов и старых, и новых, вспомнил недобрым словом, в выражениях не стесняясь. Что ж, хоть какая — то польза с глотки лужёной получилась. По крайней мере, хотя бы Зевс забвения избежал, хоть клятый и мятый, а всё же домой возвратился.

Песня Перуна долго гремела, отголоски песни той не только в Ирии много дней подряд слышались, но и на земле люду простому покоя не давали. Слов — то не разобрать, а вот сердце почему — то от раскатов громовых сжималось, недоброе чувствуя. Будто беда какая случилась, а где, с кем — то неведомо. И будто по — прежнему всё как раньше течёт и движется, а кажется — тень над землёй поднебесной раскинулась, и сгущается тень та с каждым днём. И часто бывало, что во время пира праздничного умолкнут все, будто по волшебству веселье пропадёт, каждый о своём задумается.

А песню Перун пел странную, и не дай того Род, если вещую. И не было песне той конца, и надежды в песне той не было…

— Своррр — рог!!! — раздался громогласный зов.

Старый Род был единственным, кто мог перекричать песню медноголового бога.

— Сваррр — рог! Заткни глотку своему отпрыску, и давай сюда, живо!

Райский управитель за голову схватился: придётся к Ладе на поклон идти, просить, чтоб ещё вулкан — другой на земле вскрыла, извержение устроила. Иначе не замолчит медноголовый, во вкус вошёл, популярность зарабатывает, да оказалось, что зря волновался: всем песня Перунова уши утомила, да до такой степени тишины захотелось, что устроили райские обитатели натуральный сбор металлолома. Чего только голодающему не натащили, благо, много вещей, сделанных из металла, пооставляли родственники, второпях удирая из Ирия. Тут и трубы медные, и кубки золотые были, и даже молот братца Тора, забытый впопыхах. Умолк Перун, впервые за последние дни чувствуя себя сытым. И не только сытым, а что намного важнее, нужным и любимым, и главное — популярным!

Порадовался Сварог, что тишина восстановилась, огненным вихрем завернулся, и на родительское облако взлетел.

— Выполнил всё, как велено было, батюшка, для твоей радости старался! — Отрапортовал он, зарабатывая одобрение. Но когда взглянул в лицо Рода старого, понял — не будет похвалы. Оно может и заработал, да отцу не до того, отягощён думами тяжёлыми отец.

— Что опять тебя кручинит, батюшка? Почему хмур, аки туча грозовая? — осторожно поинтересовался райский управитель, опасаясь, как бы снова на свою голову громы и молнии не вызвать.

— А что мне не хмуриться, чего не кручиниться? Вот, — Род по каменной обложке Голубиной книги ладонью хлопнул, — прочёл судьбу нашу, и пожалел, что грамоте учён. Лучше б век буквы не знать. Уже ум за разум зашёл, всё думу думаю, как избежать нам беды великой.

— Да какая опять беда, отец?! — Всплеснул руками Сварог. — Конкурентов сынки мои буйные из Ирия спровадили, людишки в Лукоморье жертвами радуют, в голоде да холоде сидеть не дают, а чего ещё надобно?

— Веры надобно, нерушимой. Ещё любой ценой Забвения избежать надобно, — вздохнул Род, нахмурив кустистые брови. — Вычитал тут в книге судьбу нашу дальнейшую, и скажу тебе, сын, безрадостна она. Придёт нам на смену новый бог, зачатый женщиной от духа святого, какой ей в образе голубя явится.

— Нашёл из — за чего печалиться! Да у иной смазливой бабёнки таких голубей цельная голубятня наберётся!

— Не в птичке дело, Сварог, и хоть один голубь, хоть голубятня, а дитё на свет появится, сын божий, будет про душу бессмертную речи вести, к святости призывать.

— А хоть и сын, и дочь в придачу? Дети — они все божьи, и все святостью облачены.

— Так — то оно так, да нам от этого не легче. Люди, они увлекаются если чем, то берегов не видят. Им если верить, то всем скопом, одинаково. А иную веру под корень вырубают, огнём жгут, в воде топят. В Голубиной книге написано, что такую охоту на ведьм устроят…

Тут Сварог в отцовскую речь вклинился:

— Так у нас ведьм отродясь не было, одна только Буря яга, да и той Велес голову снёс с плеч долой!

— Велес… был он у меня, повздорили. В претензиях парень, что не предупредили о божественном бессмертии. Возмущался шибко. Де жена у него умерла и сын тоже прибрался, пока он с поручениями в Поднебесной шастал. Ну, говорю, шастать меньше надо было, быстрей б крутился. И сам не дурак, мог бы заранее у меня божественную должность для семейства своего выпросить. Он